Виталий Каплан: Трудно быть чёртом

– То есть вы боитесь, что такие люди попадут к вам? – поняла Настя. – И заранее устраняете их?

– Мы не только их самих боимся, – терпеливо разъяснил Игорь. – Понимаете, такой человек – он как факел, от него могут загораться и другие. Те самые другие, которые придут к нам и принесут свои смыслы. Поэтому мы таких светящихся людей гасим.

– Из гранатомёта? – мрачно поинтересовалась Настя.

– Зачем же? – улыбнулся Игорь. – Мы действуем гораздо тоньше. Пусть человек и дальше себе живёт, пусть он будет, по возможности, здоров и счастлив, но перестанет светиться… перестанет жить высокими смыслами. Ну, или хотя бы добиваемся, чтобы никто ему больше не поверил. Поймите, мы не хотим вреда вашей стороне. Мы не диверсанты, не оккупанты. Мы дари. Живите спокойно и счастливо, стройте дома, сажайте яблони, воспитывайте детей, смотрите телевизор, ходите на футбол, играйте в стратегии и стрелялки… Ладно даже, развивайте себе науку, запускайте космические станции, стройте адронные коллайдеры… только, пожалуйста, не суйтесь куда не надо. Иначе и нашу сторону погубите, и с вашей то же самое случится… если с нашей стороны к вам хлынут толпы подзаботных… или, что вероятнее, дикие племена, у нас их много, мы отражаем их агрессию, но не пытаемся приручить… тому есть немало причин. Взять хотя бы…

– Стойте! – перебила его Настя. – Мне неинтересно про племена. Мне другое интересно – вы, значит, ради своей безопасности изничтожаете наших лучших людей? Тех, кто хоть как-то светит в наших потёмках? Втираетесь к ним в доверие, а потом – удар в спину? Загубленная репутация, опустошённая душа, дочиста стёртая память… так? Я сейчас даже не из-за Феди, я вообще!

Оказалось, в ярости она не краснеет, а бледнеет. И зелень в глазах тает, остаётся только звенящая сталь.

– Да, Настя, да, – подтвердил он. – Такие вот мы черти… Вам дорог ваш мир, ваши люди, а нам – наши. И заметьте, мы стараемся быть максимально гуманными. Мы лишаем вас развития, а вы можете лишить нас жизни, сами того не понимая. Мы не считаем вас врагами… скорее, инфекционными больными. Мы – карантинный кордон.

– Сволочи вы, – Настя поднялась с табуретки. – Всё сказали? Сейчас, небось, память мне сотрёте?

– Да, – признался Игорь. – Последние полтора часа. Не будет ни вашего, ни Тёмкиного сна… Вы по-прежнему будете считать меня своим добрым другом, журналистом Ястребовым. И, надеюсь, будете смотреть более добрыми глазами.

– Вот поэтому и сволочи, – выдохнула Настя. Помедлила – и резко, без замаха, влепила ему пощёчину. Стоя, она была немногим выше его, сидящего.

Щёку обожгло быстрой болью. Но эта боль игрушечная – по сравнению с той, главной…

– Да, Настя, – согласился он, вставая. – Да.

В мае темнеет поздно – уже одиннадцатый час, а полыхает перед глазами исполинский костёр-закат, переливаются друг в друга воздушные краски – рыжая, лиловая, бирюзовая. Солнечный диск уже укатился под горизонт, за чёрную кромку леса, но светло как днём. И долго ещё будет светло – ночь не торопится войти в права владения, она умеет ждать и терпеть. Знает, что потом обязательно возьмёт своё. Возьмёт обязательно, вызвездит высокий купол разноцветными звёздами – хочешь, считай их шляпками серебряных гвоздиков, хочешь – глазами давно опочивших предков. Они внимательно присматриваются к делам живых. Ночной Надзор. А придёт в твою голову совсем уж смешная фантазия – и считай их огромными сгустками плазмы, термоядерными котлами, тщетно согревающими пустой космос. В любом случае ошибёшься.

Игорь поднял стёкла. Свежий вечерний воздух, не изгаженный городскими выхлопами – это, конечно, здорово, пахнет сразу всем – и еловой хвоей, и первыми одуванчиками, и смородиновыми почками. Но всё-таки прохладно, тем более на скорости.

Новый «паркетник» мог разогнаться и до двухсот, но Игорь так и не полюбил быстрой езды. Ста километров ему вполне хватало. Ещё до полуночи он будет в городе, заведёт джип в подземный гараж – новая квартира была в современном доме. «Тише едешь – дольше будешь», говорила когда-то Настя.

Сейчас она, видимо, начала дачный сезон. Посадила тюльпаны, вскопала грядки под огурцы, обработала клубнику, оборвала ей отсохшие за зиму листья. Вряд ли её хватило на большее. За пару выходных многое ли сделаешь, да и Тёмка ей пока не помощник. А дел масса. На своей земле как делам не быть? Петровского губернатора можно не бояться, там теперь сидит осторожный и политически чуткий управленец, выше чина не берёт и беспределом не балуется. Господин Кроев давно в отставке, на пенсии, но тюльпанов не сажает – от прошлогодних переживаний случился у него инсульт. В его возрасте такое вполне естественно.