Василий Криптонов - Вопрос веры

— Десять секунд! — напомнил командир. — Очень быстро!

И добавил уже тише:

— С богом, ребятки.

Мгновение перед взрывом растянулось в вечность. Застывшие напряженные фигуры солдат. Тяжелое сопение командира у меня за спиной. Рука Джеронимо, несмотря ни на что, нашедшая ладонь Вероники и крепко сжавшая… И сменяющие друг друга секунды на моих воображаемых часах. Тик-так, тик-так…

Пол подпрыгнул, вздрогнула колонна, к которой я прижимался. С диким грохотом мимо нас пролетели осколки камней и земля, засвистели, перемешиваясь, потоки газов…

— Бегом! — заорал командир.

Сквозь пылевую завесу я увидел, как побежала Вероника, увлекая за собой брата, и бросился за ними. Немедленно споткнулся о камень, упал, больно приложившись коленом, но тут же вскочил, понесся так быстро, что не успевал дышать.

«Десять секунд, десять секунд! — билась в голове страшная мысль. — Много это или мало?»

Я не мог уже взглянуть на свои часы — они исчезли. Зато раздался голос эмоционального двойника: «Я прибрал твою игрушку. Захочешь получить обратно — освободи меня!»

Вероника и Джеронимо скрылись в пробоине. Я вбежал туда, высоко поднимая ноги, стараясь не споткнуться о камни, и все равно упал еще дважды, второй раз — на труп.

Я не успел его толком рассмотреть. Убедился лишь, что это — не Вероника и не Джеронимо. Но кто тогда? Один из солдат, не успевший отойти вовремя? Бред. Мы прятались последними, у стены уже никого не оставалось. Да и не походил он на местных солдат — белый комбинезон, маска…

Еще один труп, вернее, его верхняя половина, валялся поодаль, и, кажется, я успел заметить третий, прежде чем в спину ударила взрывная волна и уши заложило от грохота.

Мы вырвались. На полном ходу вылетели из развороченного проема и повалились на знакомый и едва ли не родной серый снег.

— Да отстань ты от меня, корова жирная, — проворчал Джеронимо, выпутываясь из-под Вероники. — Спортишь кактус — я тебе его в глотку заколочу, ясно, предательница?

У меня еще шумело в ушах, перед глазами плыли разноцветные круги, а Джеронимо уже подскочил и уверенно зашагал куда-то по твердому насту.

— Это че? — раздался незнакомый голос. — А? Там че такое было, а? Пацаны, вы как?

Я привстал и повернул голову на голос. Показалось, что это — некий изысканный глюк, или дежавю, или еще какой фокус подсознания. Но все выглядело — реальнее не придумаешь. Самый настоящий Джеронимо, сжав кулаки, подходил к самому настоящему, пусть и неоправданно огромному бронетранспортеру, из боковой двери которого выглядывал солдат в точно таком же, как у нас, белом комбинезоне и с автоматом за плечом.

— Я тока вмазался — думал, галюны пошли, — продолжал солдат. — Че было, а?

— Сам иди глянь! — рявкнул Джеронимо. — Только автомат оставь, а то снова жахнет.

Солдат в странном приступе послушания оставил автомат в салоне и спрыгнул на снег.

— И пойду, и посмотрю, — бормотал он, нелепо семеня к чернеющему разлому.

Джеронимо, как ни в чем не бывало, запрыгнул в открытую дверь и, не оглядываясь, махнул рукой. Вероника от него не отставала. Я заскочил последним.

— Дверь захлопни — не май месяц, — бросил мне Джеронимо, уже устраиваясь на одном из четырех главных сидений у приборной панели.

Я захлопнул дверь и услышал шипение воздушного фильтра, оборвавшееся раньше, чем хотелось бы. Впрочем, я все равно не торопился снимать маску — внутри бронетранспортера не работало освещение, так что ночное видение пришлось весьма кстати.

Я огляделся. Бессмысленность этой махины могла посоперничать только с ее колоссальностью. Растяни посередке сеть — и можно играть в волейбол полным составом. Руль и педали обнаружились посередине гигантской приборной панели. Между четырьмя креслами — метровые промежутки. Но самое странное — велотренажер, стоящий за спинками кресел.

— Мы едем, или что? — возмутился моему замешательству Джеронимо. — Движок гудит, бензин горит. Давай уже, покрути баранкой!

Вероника выбрала место крайнее слева. Брезгливым движением сбросила с сиденья шприц и упаковку с ампулами.

Я скинул мешок и со вздохом уселся за руль. Все было странно. Ни одна лампочка на панели не светилась, впереди вместо стекол — глухая стена брони, круглый экран радара оставался черным. Хорошо хоть перед глазами болталось нечто вроде перископа. Я прильнул к окуляру и увидел белый снег и черное небо.

— Ну и куда ехать? — спросил я, положив руки на руль.