Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Никто. Никогда. Ко мне. Не прикоснется. — Расслабление закончилось, глухие удары сердца отдают в голову, дыхание становится тяжелым. — Дай полотенце и халат.

Услышав звук шагов рабыни, Айри поднялась. Гладкая, без единого изъяна кожа будто светится изнутри, но Айри не хотела смотреть на себя. «Мое тело — оружие», — сказала себе, отжимая волосы. Полотенце мягко легло на плечи. Осушив кожу и волосы, Айри отдала его, вытянула руки назад, позволила облачить себя в халат. Завязав поясок, Айри ступила на теплые плиты пола. Рикеси, склонив голову, отступила на шаг. Умытая, причесанная, в чепце и белом переднике — будто всегда прислуживала в княжеском доме.

— Мне нужен твой совет. — Айри прошла в угол купальни, стерла рукавом с зеркала тонкую пленку водяных капелек. — Ты ведь работала в борделе, так?

— Почти год, госпожа. — Рикеси встала за спиной, и Айри видела ее лицо, когда расчесывала спутавшиеся волосы.

— Не уборщицей, надеюсь?

— О, нет. Мне приходилось обслуживать богатых клиентов.

— Прекрасно. Что ты делала, чтобы эти клиенты смотрели только на тебя, думали только о тебе, выбирали только тебя?

Судя по выражению лица, Рикеси озадачилась.

— Зачем вам? — спросила. — Это не то искусство, которое приличествует…

— Я сама решаю, что мне приличествует. Отвечай на вопрос.

Рикеси замялась, взгляд заметался по купальне.

— Госпожа, в таком деле множество хитростей. Но вы должны понять, что у всех моих ухищрений была лишь одна цель. Если собираетесь применить хотя бы часть из них — рано или поздно придется разрешить к себе прикоснуться.

— Этого не будет. — Расческа грохнула о столик, Айри повернулась к рабыне. — Предположим, речь идет не об обычном мужчине. Не о таком, который распускает слюни, видя голую девушку. О таком, который ищет чего-то большего.

— Полагаете, к нам заходили такие? — Рикеси улыбнулась — И почему вы думаете, что господин Левмир такой уж необычный? Увидев меня без одежды, он смутился, хотя и сделал вид, что ему неинтересно. Довольно часто к нам приводили неискушенных юнцов их друзья, а иногда — отцы. Многие пытались казаться необычными, но… Простите мою дерзость. На таких, как господин Левмир, у меня уходило не больше минуты. А потом они возвращались снова и снова.

— К чему ты назвала это имя? — Айри старалась говорить грозно. Румянец на щеках вполне можно списать на горячую ванну.

— Госпожа, после всего, что вы для меня сделали, у вас не может быть более верной рабыни. Вы приказываете молчать — я молчу. Скажете убить — убью. Если хотите поговорить честно — говорите, не задумываясь. Все, что я от вас услышу, уйдет в могилу вместе со мной.

Голос Рикеси звучал твердо, а в глазах светились ум и доброта. Айри вздохнула.

— Все не так, как ты думаешь, но по-другому я объяснить не могу. Хорошо, пусть Левмир. Пусть я слишком слаба и труслива, чтобы пустить в ход все, что у меня есть. Но он — моя судьба, которую я ждала три года, и я не могу распрощаться с ней через три дня. Будь он попрошайкой с рынка, все было бы проще, но у него есть мечта, есть цель, к которой он стремится. Что мне сделать, чтобы он забыл о ней? Чтобы остался здесь, не прося от меня… больше, чем я могу дать? Ему плевать на деньги, на роскошь, на вкусную еду. За весь день, если не считать сурии, его глаза загорелись лишь однажды — когда я покупала ему принадлежности для рисования. Пара карандашей и лист бумаги для него дороже всего княжества!

Высказавшись, Айри уставилась на свои босые ступни. Плиты здесь холоднее, она непроизвольно поджала пальцы на ногах.

— Не думаю, что вы — слабая и трусливая, — мягко сказала Рикеси. — Простите еще одну дерзость, но и таких как вы я тоже встречала там. Девушки много плачут, некоторые даже пытаются наложить на себя руки. Но потом привыкают. Становятся другими. Зачастую — лучшими из лучших. Только вот что-то в них умирает навсегда.

— Ты меня понимаешь. — Айри опустилась в кресло рядом с зеркалом, взглянула на свое отражение. — Во мне уже умерло слишком многое.

— Я не очень смыслю в настоящей любви, пусть вы и не хотите называть это так. Но могу дать один совет.

— Я об этом и прошу. — Взгляд Айри метнулся к смущенному лицу Рикеси. Казалось, говорить о плотских утехах той гораздо легче, нежели о глубоком чувстве.

— От вас потребуются выдержка и сила, которых вам не занимать. Окружите его лаской и заботой. Покажите, что полностью открыты. Расскажите все, что он захочет узнать, но оставьте маленький секрет — все равно, что за чепуха это будет. Он должен понять, что ему позволено многое, но не все. Это сведет его с ума, а ваша улыбка намекнет, что и последняя дверь раскроется перед ним, как только придет время, или если он подберет нужный ключ. А потом, когда он привыкнет, что вы такая, станьте холоднее. Сделайте вид, что у вас есть кто-то другой, перестаньте обращать на него внимание. Муки, которые он испытает, не сравнить ни с какими пытками. Рано или поздно он приползет на коленях умолять о снисхождении.