Шмуэль-Йосеф Агнон - Вчера-позавчера

Идет себе пес горделиво
И тешит себя терпеливо
Мыслями о доброте своей
И о злодействе дурных людей.
То подпрыгивает, то шагает,
И высокопарные стихи слагает:
«Ой вы, блохи, мамзеры [66],
Проклятие на проклятье.
Вы терзали мою душу, словно заклятьем.
С вечера до вечера вы рты не закрывали.
Притуплялись ваши зубы – у волка занимали.
Вот я предрекаю вам, что вас ждет:
Будущее ваше горькое, как полынь и отрава.
И потонете вы в пучине вод,
Как войско фараона, стан египетской державы.
А ты, ой, ты, вошь, по мне ползущая,
Жрущая даром и мою кровь сосущая.
Чтобы я был так жив, от головы до хвоста.
Клянусь, еще солнце не взойдет,
Как не останется от тебя и следа.
А вы, ангелы смерти, комары!
Спасайтесь от беспощадной моей метлы!
За кровь, которую вы выпивали.
За то, что в падаль меня превращали,
Я вас изгоняю навсегда.
И не спасетесь вы никогда!
А ты, куча блевотины и кал!
Чтобы гнали меня, ты меня оклеветал!
Вот я возвысился над тобой.
И над гордыней твоей пустой.
И завтра, в этот же час – так будет:
Место, где ты жил, тебя забудет.
Слов своих не трачу впустую я.
Моим врагам и ненавистникам – месть и война!»
И так он излагал свои мысли сам себе
В возвышенных словах,
Как поэты пишут с воодушевлением
И оптимизмом в своих стихах.
И если можно так сказать, он блеск на себя навел,
И вскочил, и к микве пошел.
Сладок оптимизм для тела и для души,
Но последствия его – горечь и грязь… ой… нехороши!
И как только почуял он запах воды,
То протянул свои лапы с радостным лаем.
Вдруг задрожал он от страшной беды,
Вокруг – ужас и паника, такое – мы знаем.
Зубные протезы и страшные ремни,
Мужская одежда, мокрые полотенца…все они,
Все вещи, что под руку человеку попали,
Всем этим в гневе – в собаку швыряли.
Сапоги и носки такие летали,
Пред ароматом которых вы б не устояли.
Понял пес, что нет ему удачи,
Опасность грозит ему каждый миг,
Помчался он, и сам не знает,
Как оказался в доме, полном книг.
Итак, злосчастный этот в библиотеку попал.
Для научной работы зал.
Сидят там мудрецы из мудрецов именитые,
Увенчанные знанием ученые знаменитые.
Законы объявляющие, писание исправляющие.
Свои догадки предлагающие и неясное поясняющие.
И перья в их руках, и книги на столах.
И тетради, и блокноты – толстые и потоньше.
И их такое множество,
Что трудно представить себе больше.
Верблюд не снесет всего,
Разве что грузить его дважды,
Или, если поможет ему осел, да и то не однажды.
И пишут… и из старых книг переписывают.
И пишут… и всякое из газет списывают.
И публикуют труды, один за другим,
На пользу науке и на благо читателям своим.
Так они сидят, каждый на своем месте.
Мудрость и наука венчают их всех вместе.
И вдруг, появляется униженное создание,
Собака, в панике забежавшая в здание.
Выпали с перепугу перья у них из рук,
А сами мудрецы помчались во весь дух.
До смерти перепугались.
И с книгами своими расстались.
И собака тоже убежала,
Но не потому, что о запрете древних,
Наложенных на библиотеки, знала.