Орхан Памук - Дом тишины

Потом я влез в окно и, поняв, что не смогу больше заниматься, лег в постель, не раздеваясь. Утром встану и сразу начну. Вообще-то на математику и английский хватит последних десяти дней. А утром запоют птицы на деревьях, и ты, Нильгюн, придешь на пустынный пляж, потому что там в этот час никого нет. Я тоже приду. Кто может мне помешать? На мгновение мне показалось, что сон покинет меня и сердце опять заколотится так, что нечем будет дышать. А потом я понял, что засыпаю.

Когда я проснулся, солнце светило мне на руку, а моя рубашка и штаны намокли от пота. Я сразу встал и посмотрел, не проснулись ли родители. Нет, не проснулись. Пошел на кухню и взял себе хлеба с сыром, и тут вошла мама:

– Где ты был вчера?

– Как где я был? Здесь, конечно, – ответил я. – И всю ночь занимался.

– Ты голоден? – спросила она. – Заварить чай, сынок?

– Нет, – ответил я. – Я вообще-то собирался уже уходить.

– И куда ты в такую рань, не выспался, наверное?

– Прогуляюсь немного, – ответил я. – Встряхнусь. А потом приду и опять сяду заниматься.

Я уже выходил, как вдруг заметил, что она смотрит на меня с жалостью.

– А, мама, забыл, – сказал я. – Дай-ка мне пятьдесят лир.

Она нерешительно посмотрела на меня, а потом ответила:

– А зачем тебе деньги, что ты будешь делать? Ну ладно, ладно! Отцу только не говори!

Она ушла в другую комнату, вернулась: две бумажки по двадцать и одна в десять лир. Я сказал спасибо, вернулся к себе в комнату, надел под брюки плавки и снова выбрался через окно, чтобы не шуметь и не разбудить отца. Обернулся – вижу, мама смотрит на меня из другого окна. Не беспокойся, мама, я знаю, чем я буду заниматься в жизни.

Я шел по тротуару вниз с холма. Мимо меня быстро проезжают вверх машины. Эти засранцы в галстуках, развесившие в своих машинах пиджаки, даже не замечают меня, мчась в Стамбул со скоростью сто километров в час строить козни и делать друг другу гадости. Я вас тоже не замечаю, вы, рогоносцы в костюмчиках!

На пляже еще никого нет. Билетер и сторож тоже пока не пришли, и я вошел бесплатно. Чтобы в кроссовки мне не набился песок, я осторожно прошагал туда, где кончался пляж с морскими камнями и начиналась стена какого-то дома, и под стеной сел в угол, куда не попадало солнце. Отсюда я увижу Нильгюн, когда она придет. Я смотрю на дно неподвижного моря – треска, покачиваясь, крутится вокруг водорослей. Осторожная кефаль тут же скрывается от малейшего движения рядом. Я затаил дыхание.

Спустя некоторое время какой-то человек надел маску и ласты, зарядил под водой ружье и пустился вдогонку за кефалью. Меня бесит, когда эти мерзавцы гоняются за рыбой! Затем вода опять застыла, и я увидел рядом со скалами бычков и кефаль. Потом я оказался на солнце.

В детстве, когда здесь не было ничего, кроме двух домов – нашего, на холме, и их – старого и странного, Метин, Нильгюн и я приходили сюда, я входил в воду по колено, и мы ждали, пока не клюнет треска или кефаль. Но все время приплывали только бычки, и Метин говорил: «Ну ее, пусть плывет»; но рыбка уже съела приманку, я уже не могу пожалеть и отпустить ее, а кладу к себе в ведро; а Метин смеялся, когда я потом наливал в ведро воду! «Дорогой мой, я не жадный, – говорил я, – я не жадный, я только хочу спросить с этого бычка за приманку», – отвечал я; не знаю, слышала Нильгюн или нет. Метин прячет рыбу. На кончик его удочки привязан не свинцовый грузик, а болт с гайкой. Нильгюн, ты только посмотри на него, вот жадюга! «Ребята, – просила Нильгюн, – бросьте потом рыбу опять в море, жалко ведь!» Нет, с этими дружить тяжело. Вообще-то из бычков выйдет отличный суп, когда положишь в него лук и картошку.

А потом я наблюдал за крабом. Эти крабы постоянно чем-либо заняты и всегда вдумчивы и рассудительны. Ну чего ты машешь клешней? Такое впечатление, что крабы знают гораздо больше меня – каждый выглядит по-стариковски умным прямо с рождения. И эти хрупкие, молоденькие крабы с белыми животиками тоже.

Постепенно на пляж стали приходить люди, вода покрылась рябью, помутнела, и дна стало не видно. Я взглянул на вход и увидел тебя, Нильгюн: ты вошла с сумкой в руках и направилась прямо в ту сторону пляжа, где сидел я.

Она шла, затем внезапно остановилась, сняла желтое платье и, пока я разглядывал ее синий купальник, постелила полотенце, потом легла на него и стала незаметной. Потом вытащила из сумки книгу и начала читать. Я видел ее голову и руку с книгой на весу. Я задумался.

Стало жарко. Уже прошло много времени, а она все читает. Я обмыл лицо водой, чтобы освежиться. Прошло еще какое-то время, она все читала. Я подумал – а если сейчас подойти и сказать: «Здравствуй, Нильгюн! Я тоже пришел искупаться. Как дела?» Думаю, она рассердится: почему-то мне вспомнилось, что она на год старше меня. Потом подойду к ней, в другой раз.