Мигель де Унамуно: Туман

Когда в 1922 году «Туман» был переведен в Италии, рецензенты обратили внимание на удивительные совпадения между романом Унамуно и пьесой Пиранделло «Шестеро персонажей в поисках автора» (1920). «Пиранделло и я» – называется статья Унамуно, в которой он выражает восхищение тем, что два писателя, ничего о творчестве друг друга не знающие, шли по одному пути и пришли к аналогичным результатам. Эти совпадения не случайны – они порождены общей или, во всяком случае, сходной концепцией личности. «…Мы видели и показывали личность… как живой поток противоречий, как серию «я», как духовную реку. Это противоположно тому, что в традиционной драматургии понимается под характером». Так, именно в связи с «Туманом», Унамуно формулирует отличие своего творческого метода от того, что он считает традиционным реализмом. Подробнее ото отличие рассмотрено им в прологе к «Трем назидательным новеллам». Если понимать личность как замкнутое духовное целое, как сгусток страсти, а не как производное реального момента к реальной среды, то литературный персонаж может быть истиннее живого человека, потому что «я» персонажа выявлено с большей полнотой. Поэтому Аугусто Перес, как и персонажи в драме Пиранделло, может спорить с автором, требуя себе права на жизнь и утверждая свою реальность – более истинную, чем реальность автора или читателей. Хотя впоследствии Унамуно отказался от многих художественных принципов, положенных в основу «Тумана» и предыдущего, тесно связанного с ним романа «Любовь и педагогика»: от явной параболичности, двуплановости повествования, от марионеточности персонажей, от сочетания трагизма и буффонады, пародии, – но концепцию личности, которую он попытался воплотить в образе Аугусто Переса, он сохранил и развивал в последовавших за «Туманом» произведениях.

С. Еремина (под редакцией И. Тертерян).

В номере от 10 апреля 1912 года мадридского еженедельника «Мундо графико» была опубликована статья Унамуно «Размышления о стиле», в которой, скрывшись под маской ученого-педанта – излюбленного объекта комических выпадов писателя, – автор статьи в снисходительно-поучающем тоне рассуждал о «недостатках» сервантесовского стиля; Сервантес-де не знал грамматических времен, позволял себе повторять по нескольку раз на странице одно слово, был несведущ в социологии и т. и. Эта пародийная статья открывалась утверждением критика, что он склонен признать наличие у сеньора Сервантеса некоторых способностей. Провинциальные читатели «Мундо графико» восприняли эту статью Унамуно всерьез.

Kultura (нем. Kultur) – германизированное написание слова, которое в испанском языке начинается с буквы «С» – cultura. В статье, опубликованной в 1913 году в «Мундо графико» и называвшейся «Эрудиты, ерудиты и эррудиты», Унамуно объяснил, что он пользуется словом «культура» для различения культуры (cultura) и цивилизации (Kultura), то есть внешней стороны, организующей формы жизнедеятельности духа. В статье «Интервью с Аугусто Пересом» писатель прямо связывает первую мировую войну с наступлением отвлеченно-рассудочных, формальных институтов на личностное, духовное начало, отсылая читателей к названной статье 1913 года. «Я не ждал начала войны, – пишет он, – чтобы предупредить своих соотечественников об опасностях, которые несет в себе слово «Kultura», начинающееся с четырехконечной буквы "К"».

Табоада Луис (1848–4906) – испанский писатель, автор юмористических развлекательных рассказов, черпавший материал для своих комических сценок из мелкобуржуазного быта. Пользовался при жизни большим успехом у публики.

Словом « час » (исп. bora) заканчивается третья глава первой части «Дон Кихота», а выражением «уже занималась заря» (исп. la del alba séria) открывается соответственно четвертая глава романа Сервантеса. Игра слов, основанная на прямом и переносном значении испанского слова hora служила исследователям поводом для разнообразных толкований.

Леопарди Джакомо (1798–1837) – итальянский поэт-романтик, создатель пессимистической теории infelicitä – универсального зла, господствующего во вселенной. Своим интересом к проблемам морали, преклонением перед классической древностью, острым ощущением преходящего характера всего сущего и поисками высшего оправдания человеческого существования Леопарди был очень близок Унамуно и оказал непосредственное влияние на поэтическое творчество последнего.