Эдит Несбит - Пятеро детей и Оно

Словом, все разрешилось гораздо лучше, чем дети заслуживали.

Егерь, он же кузен кухарки, поблагодарив хозяев за гостеприимство, решил проводить детей до самого дома. Смелый Эндрю заметно приободрился. Он ведь по-прежнему был убежден в опасной ловушке, и общество егеря, да еще с ружьем, несколько успокаивало его отважную душу.

К тому моменту, когда коляска викария остановилась около дома, стоящего между гравийным и меловым карьерами, уже очень сонные дети чувствовали, что теперь они с егерем друзья на всю жизнь.

Эндрю, высадив всю компанию возле железной калитки, не произнес ни единого слова.

– Ну, а теперь дуй, братец, домой, – сказал ему егерь, он же кузен кухарки. – Я лучше потом к себе на своих двоих доберусь.

И Эндрю поехал назад в одиночестве, что, конечно, решительно не могло понравиться такому смелому человеку, как он. А егерь, он же кузен кухарки, довел детей до двери, когда же они под градом упреков отправились спать, остался для объяснения Марте, кухарке и служанке, что именно произошло сегодня с их подопечными.

И объяснил он все так хорошо, что Марта наутро с детьми обращалась вполне по-доброму и вообще была в замечательном настроении.

Егерь с тех пор стал часто к ним приходить повидаться с Мартой и в конце концов… Но это, как любит писать уважаемый мистер Киплинг, уже совсем другая история.

Марта, конечно, волей-неволей вынуждена была исполнить обещанное возвратившимся так поздно вечером детям, и они весь следующий день просидели дома. Но даже и наказание у нее в этот раз получилось на удивление мягким, и когда Роберт сказал, что ему нужно выйти всего на полчаса по очень важному делу, она отпустила его. А важное дело, конечно, было ничем иным, как новым желанием.

Роберт бросился со всех ног в гравийный карьер, откопал Саммиада и пожелал… Но это тоже совсем другая история.

Сирил, Джейн и Антея, как мы уже с вами знаем, остались дома, наказанные за вчерашние злоключения. Конечно же, Марта не знала, что это были именно злоключения, а не скверное поведение. Поэтому и считала нужным поступить с ними так, как ей подсказывало чувство долга. Вы же знаете, что говорят в таких случаях взрослые. Нам, мол, совсем не хочется вас наказывать, нам от этого так же плохо, как вам, но мы вынуждены во имя вашего блага. И чаще всего они говорят вам чистую правду.

Вот и Марта на самом деле настолько же ненавидела наказывать детей, насколько они ненавидели получать от нее наказания. Во-первых, она представляла себе, как шумно и неспокойно будет целый день в доме от их присутствия. А во-вторых, у нее имелись и другие весьма существенные опасения и соображения.

– Честно-то говоря, жалко мне их в такой прекрасный денек держать здесь, – призналась она кухарке. – Но надо же как-то воспитывать их от такой безмозглости. Иначе, боюсь, что они в один прекрасный денек вообще себе головы где-нибудь оторвут. Сделай-ка ты им, пожалуй, все-таки, дорогуша, завтра к чаю пирог. А малыша мы у них заберем, как только справимся с основными работами. Пусть без него побесятся вволю, хоть я их дома и засадила. Ну ладно, Элиза. Пора нам с тобой заняться постелями. Время-то уж десять утра, а у нас с тобой в них еще конь не валялся. – Люди из графства Кент всегда прибегают к этому выражению, если хотят сказать, что работа, которая им предстоит, даже не начата.

Итак, все остались дома, кроме Роберта, а ему, как мы уже с вами знаем, было дозволено отлучиться на полчаса «по очень важному делу». И этим делом, конечно же, было новое желание. Саммиада Роберт нашел без малейших проблем. Стояла такая жара, что песчаный эльф впервые за этот летний сезон решился вылезти на поверхность и восседал на дне карьера, утопая в мягком песке. Он потягивался, прихорашивался, расправлял усики и крутил во все стороны своими улиточными глазами.

– Ха! – издал восклицание он, едва Роберт попал в поле зрения его левого глаза. – Я вас ожидал. Но где остальные? Неужто не справились с крыльями?

– Справились, – отвечал ему с мрачным видом Роберт. – Но потом они принесли нам крупные неприятности, как, впрочем, и все остальные наши желания. Короче, всех, кроме меня, оставили в наказание дома, а мне удалось отпроситься только на полчаса. Так что давай я тебе поскорей назову желание.

– Ну, так и называй, – развернулся на мягком песке лицом к мальчику Саммиад.

Но у Роберта вдруг совершенно вылетело из головы все, что он раньше хотел пожелать. А новых желаний никак не придумывалось, кроме каких-то совсем пустяков вроде ириски, или альбома с коллекцией иностранных марок, или перочинного ножика с тремя лезвиями, на которые жаль было тратить песчаного эльфа.