Эдит Несбит - Пятеро детей и Оно

– Уйдешь за обедом, а вернешься с полицией и заявишь, что это ребенок ваш. Ты спящего-то хорька когда-нибудь видел? – с многозначительным видом осведомились они.

– А если проголодались, можете с нами поесть, – уже вполне добродушно предложила цыганка со светлыми волосами. – Эй, Леви, – крикнула она мужчине, который носил на шее платок. – У этого благословенного дитятки сейчас от воплей пупок развяжется! Отдай его маленькой леди. Может, она и взаправду его к нам приучит.

Ягненочка возвратили Антее, однако цыгане стояли вокруг детей столь тесно и близко, что он никак не мог успокоиться. Сообразив, в чем причина, Леви с платком на шее сказал:

– Фараон, разводи-ка костер. А вы, женщины, займитесь готовкой, чем понапрасну ребенка расстраивать.

Цыгане нехотя принялись за работу, оставив детей и Ягненочка сидеть на траве.

– С ним на закате все будет в порядке, – глядела Джейн на Ягненочка. – Но мне как-то страшно. Вдруг они обозлятся, когда в себя придут? Могут побить нас. Или привяжут к деревьям. Или еще что-нибудь хуже сделают.

– Ничего они нам не сделают, – возразила Антея. – Ой, Ягненочек, милый, не надо тебе больше плакать. Ты у Панти уже, мой лапочка. А они, мне кажется, люди не злые, – вновь обратилась она к сестре. – Иначе не предложили бы нас накормить.

– Накормить, – возмущенно выдохнул Роберт. – Ни за что к их гнусной еде не притронусь. Она у меня застрянет поперек горла.

Остальные были с ним полностью солидарны. Однако, когда цыганский обед наконец поспел (а случилось это около пяти вечера, поэтому он обернулся скорее ужином), неожиданно вышло, что дети с достаточным удовольствием начали есть. Трапеза состояла из вареного кролика с луком и какой-то птицы, похожей на курицу, но с более терпким вкусом и несколько жестче. Ягненочек же поужинал хлебом, размоченным в подогретой воде и посыпанным сахаром, который ему так понравился, что он даже позволил себя покормить двум цыганским женщинам, правда, сидя при этом по-прежнему на коленях у старшей сестры.

Весь жаркий и длинный исход этого дня Роберту, Сирилу, Антее и Джейн пришлось усиленно развлекать Ягненка. Цыгане ведь наблюдали за ними с надеждой и должны были видеть, что он здесь, у них вполне счастлив. К тому времени, как стволы деревьев стали отбрасывать на луга длинные черные тени, он действительно вполне мирно воспринимал общество цыганки со светлыми волосами и даже, встав на ноги и прижав к груди руку, отвесил поистине джентльменский поклон двум цыганским мужчинам. Весь табор был от него в полнейшем восторге, и так как Сирилу, Роберту, Антее и Джейн не приходилось еще демонстрировать достижения малыша перед столь многочисленной и благодарной аудиторией, они испытали от этого даже некоторое удовольствие. Но, конечно же, им все равно не терпелось дождаться заката.

– По-моему, это дурацкое ожидание у нас уже входит в привычку, – хмуро пробормотал Сирил. – Вот просто мечтаю что-нибудь загадать такое, чтобы мы не хотели заката.

А солнце уже опускалось за гору, свет его все отчетливее уступал место теням, и они делались мало-помалу длиннее и шире, норовя слиться в огромное мягкое покрывало вечерних сумерек. Мне кажется, люди, установившие время, после которого нужно включать велосипедные фары, с особой тщательностью отследили именно этот процесс, и, вероятно, они впадают в страшное беспокойство, если дневное наше светило вдруг чуть замешкается с закатом. Детям стало сейчас казаться, что оно чересчур уж медлит, тем более что цыганам начало явно уже докучать их общество.

– Ну, молодые-красивые, пора б вам и головы на подушки у себя дома класть, – заявил напрямик мужчина с красным платком на шее. – Пацанчик-то вроде бы в полном теперь порядке и задружился с нами. Дальше уж мы с ним самостоятельно справимся. А вы шуруйте своей дорогой.

Женщины и местные цыганские дети тут же столпились вокруг Ягненочка, простирая к нему руки и зазывно щелкая пальцами. Их лица сияли, они дружелюбно ему улыбались, но верный малыш, не подпав под их чары, только сильнее вцепился всеми конечностями в Джейн, которая в тот момент держала его на руках, и исторг из себя самый мрачный и яростный рев за весь этот день.

– Нет, мисс, так не пойдет, – сказала одна из женщин. – Отдай-ка мне малыша. Мы живо его успокоим.

А солнце так до конца не садилось и не садилось.

– Предлагай, что мы сами его спать уложим, – зашептал Сирил Антее. – И еще предлагай что угодно, только бы выиграть время. И будь готова к побегу, когда этому глупому солнцу наконец придет в голову закатиться.