Эдит Несбит - Пятеро детей и Оно

– Миленький пусечка, я не буду тебя беспокоить, – и поспешила к сторожке, где начала предъявлять претензии вышедшей ей навстречу женщине, которая продала ей куриные яйца породы Буфф-Орпингтон. Яйца, по уверению дамы, были положены по всем правилам под наседку, однако цыплят из них так и не вывелось.

Кучер и лакей слезли с козел и склонились над продолжающим спать Ягненочком.

– Славный парнишка, – сказал кучер. – Очень он мне пригодился бы в качестве сына.

– Только ты бы ему не особо понравился, – презрительно хмыкнул лакей. – Больно уж он красив для такого папаши.

– Ну, она меня удивила, – будто не слыша реплики своего собеседника, покосился кучер туда, где стояла хозяйка. – И на что ей его увозить приспичило? У ней и своих детей нет, и чужих никогда не терпела.

Затаившиеся на корточках в белой пыли под коляской дети с тревогой переглянулись.

– Я тебе вот как скажу, – многозначительно изрек кучер. – Пущай меня лучше в клочья разорвет, чем он ей достанется. Вот сейчас спрячу детенка в кустах, ей объявлю, будто это евойные братья пришли и забрали, а после сам за ним и вернусь.

– Э-э, нет, – возразил лакей, – я, может, детишек таких превосходных в жизни еще не встречал. Если уж он кому и достанется, то исключительно мне.

– Разбежался, – хохотнул кучер. – Куды тебе дети. Ты в них вообще ничего не смыслишь. Тебе что один, что другой, без разницы. А вот я – человек семейный, породу ребенка даже за милю учую и уж столь редкостно первоклассного одногодку, как этот, не упущу. Ты лучше б, чем языком зря чесать, мне подсобил дело сделать, пока хозяйка не возвратилась.

– Зачем тебе, к твоему-то выводку, – брезгливо бросил лакей. – Мне бы, на твоем месте, и от того, что есть, уже стало бы тошно. Альфред, Альберт, Луиза, Виктор Стенли, Элен, Беатрис, – начал перечислять он, – и еще…

Тут кучер заехал ему от души кулаком в подбородок. Лакей столь же смачно врезал ему в обтянутый жилетом живот, после чего удары с обеих сторон посыпались щедрым градом, а беленькая собачка, перепрыгнув с сиденья экипажа на козлы, словно подначивала дерущихся заливистым лаем.

Сирил прокрался на полусогнутых вдоль того борта коляски, который дальше всего отстоял от арены великой битвы, отворил дверцу и, так как двое мужчин настолько были поглощены дуэлью, что ничего не заметили, вытащил спящего малыша и, по-прежнему приседая, устремился с ним на руках по дороге – туда, где пятнадцатью ярдами дальше шла лестница через изгородь, за которой простерся лес.

Остальные последовали за ним, и вся компания затаилась среди орешника, молодых дубов и каштанов. Они залегли под высокими терпко пахнущими папоротниками, внимая из своего укрытия происходящему возле ворот. До них донесся сердитый окрик бело-красной дамы, после которого яростные восклицания и звуки битвы оборвались, уступив место поискам исчезнувшего малыша. Они длились довольно долго. Наконец громко хлопнула дверца, и коляска уехала.

– Чтобы мне съесть свою единственную шляпу! – первым решился заговорить Сирил, когда перестук колес окончательно стих вдали. – Наш малыш действительно стал теперь всем и каждому нужен. Уверен, что этот песчаный скот Саммиад снова нарочно над нами поиздевался. Вот эльф неприятный. Думаю, нам по-любому надо скорей Ягненочка возвратить домой.

Высунувшись с большими предосторожностями из своего укрытия, они огляделись и, лишь убедившись, что справа нет ничего, кроме пустой припорошенной белой пылью дороги, и слева, насколько хватает глаз, тоже тянется только пустая пыльная белая дорога, отважились на нее выйти вместе с Ягненочком, который и на руках у Антеи продолжал крепко спать.

Но приключения подстерегали их повсюду. Первый же встречный, а им оказался деревенский мальчишка с вязанкой хвороста за спиной, при виде Ягненочка швырнул свою ношу на обочину дороги, взмолился, чтобы ему разрешили как следует поглядеть на маленького, а затем предложил его понести. Антея второй раз на уловку не поддалась, и они пошли дальше, но мальчишка за ними тащился следом и клянчил Ягненочка до тех пор, пока Сирил и Роберт с самым свирепым видом не повторили несколько раз, что если он тут же не уберется, то отведает их кулаков.

Потом за ними тащилась добрые четверть мили какая-то девочка в сине-белом клетчатом переднике, требуя со слезами себе «драгоценного славненького ребеночка». От нее удалось избавиться лишь под угрозой, что если она не уйдет, то они свяжут все свои носовые платки и примотают ее ими к дереву в чаще леса.