Элизабет Гаскелл - Север и Юг

– Я еду в Милтон с печальной миссией. Придется огорчить дочь Хейла скорбной новостью о внезапной смерти ее отца!

– Смерти ее отца? Мистер Хейл умер?

– Да. Я продолжаю повторять: «Хейл умер!», – но ощущаю себя так, будто нахожусь в кошмарном сне. Однако он действительно умер. Вчера вечером отправился спать здоровым, а этим утром, когда мой слуга попытался разбудить его, он оказался хладным трупом.

– Где он умер? Я не понимаю.

– В Оксфорде. Хейл приехал погостить у меня. Он не был в Оксфорде семнадцать лет. И нашел там свою смерть.

Около четверти часа никто из них не произнес ни слова. Затем мистер Торнтон спросил:

– А она? – И тут же замолчал.

– Вы имеете в виду Маргарет? Я еду к ней с этой вестью. Бедняжка. Он вспоминал о ней прошлым вечером. Великий Бог! Только прошлым вечером… И как он неизмеримо далек теперь. Но ради Хейла я позабочусь о Маргарет. Приму ее, как свою дочь. Прошлым вечером я так и сказал ему, что она живет в моем сердце. А теперь они будут оба там.

Мистер Торнтон сделал две бесплодные попытки произнести какую-то фразу. Затем он выдавил из себя короткий вопрос:

– Что теперь ожидает ее?

– Я думаю, она получит приглашение от двух семей. Представителем первой являюсь я сам. Мне очень хочется обрести такую компаньонку. Я согласился бы на все, лишь бы счастливо прожить остаток лет вместе с Маргарет, которая стала бы мне дочерью. Ну а второе семейство – это Ленноксы.

– Кто они? – с внезапным любопытством спросил мистер Торнтон.

– Милые люди из Лондона, которые, вероятно, думают, что имеют больше прав на Маргарет. Капитан Леннокс женат на ее кузине – девушке, с которой росла мисс Хейл. Очень хорошие люди, должен сказать. Главой семьи является миссис Шоу – она приходится Маргарет тетей. Вдова! Поэтому здесь для меня открытая дорога. Я могу предложить этой достойной леди руку и сердце. Хотя это крайнее средство. И еще имеется брат.

– Какой брат? Брат тети?

– Нет. Речь идет о более умном Ленноксе. Вы должны понять, что капитан немного глуповат. Его брат, молодой адвокат, давно уже неравнодушен к Маргарет. Насколько мне известно, он заглядывается на нее лет пять, если не больше. Так мне рассказывал один его приятель. Раньше этого Генри Леннокса удерживало только отсутствие богатого приданого у Маргарет. Но теперь этот вопрос будет улажен.

– Каким образом? – спросил мистер Торнтон.

Его любопытство было настолько сильным, что он даже не осознавал неуместности своего вопроса.

– После того как я умру, Маргарет унаследует все мое состояние. И если этот Генри Леннокс хотя бы наполовину так хорош, как о нем говорят, и, главное, нравится ей – отлично! Через этот брак я войду в их семью как добрый дядя-благодетель. Честно говоря, мне страшно, что тетя Шоу соблазнит меня в минуту моей слабости.

Оба джентльмена не стали смеяться над этой шуткой. Они были не в том настроении. Юмор первого не замечался вторым. Мистер Белл присвистнул, издав звук, похожий на долгий шипящий вдох, и, не находя себе покоя, пересел поближе к окну. Мистер Торнтон сидел неподвижно. Его взгляд застыл на одном абзаце в газете, которую он приподнял, чтобы дать себе возможность подумать.

– А вы откуда едете? – через некоторое время поинтересовался мистер Белл.

– Из Гавра. Ездил туда в надежде выяснить секрет большого скачка цен на хлопок.

– Эх! Хлопок, продажи и дым, новые и хорошо настроенные машины, ленивые, необразованные рабочие. Бедный старина Хейл! Если бы вы только знали, что он потерял, уехав из Хелстона. Вы вообще слышали о Нью-Форесте?

– Да, – кратко ответил его собеседник.

– Тогда вы можете понять всю разницу между тем южным краем и Милтоном. А где вы там бывали? Вам доводилось заезжать в Хелстон? Маленький живописный поселок, похожий на деревни Оденвальда. Так вы бывали в Хелстоне?

– Я уже все понял. Для него было большой переменой оставить Хелстон и приехать в Милтон.

Торнтон решительно поднял газету, словно хотел избежать дальнейшей беседы. Мистер Белл был вынужден вернуться к прежним размышлениям о том, как он будет преподносить столь печальную новость.

Маргарет подошла к окну именно в тот момент, когда он выходил из экипажа. Она интуитивно догадалась о причине его появления. Девушка застыла посреди комнаты, словно что-то удерживало ее от порыва сбежать вниз по лестнице. И это же странное оцепенение, казалось, превратило ее в камень, настолько неподвижной она была.

– Не говорите ничего! Я все поняла по вашему лицу! Вы бы послали письмо… Будь он жив, вы не оставили бы его. Ах, папа! Мой папа!