Элизабет Гаскелл - Север и Юг

– Наверное, торговый агент, – равнодушно ответила Маргарет. – Около двух часов дня к нам иногда заходит тихий невысокий человек, который принимает заказы на продукты.

– Значит, это был не он. Я выглянул украдкой и увидел рослого сильного мужчину. Его визит завершился после четырех часов дня.

– Это был мистер Торнтон, – сказал отец.

Они были рады, что втянули его в беседу.

– Мистер Торнтон? – удивившись, спросила Маргарет. – Я думала…

– И что ты думала, сестричка? – поинтересовался Фредерик, когда она не закончила фразу.

– Я думала, – заметно покраснев, ответила она, – что ты говорил о человеке другого социального класса. Не о джентльмене. О каком-то посыльном.

– А он и выглядел как простолюдин, – беспечно произнес ее брат. – Я принял его за торгаша. Никогда бы не подумал, что он фабрикант.

Маргарет промолчала. Ей вспомнилось, как в самом начале – до того, как она лучше познакомилась с мистером Торнтоном, – с ее уст тоже слетали слова, похожие на колкости Фредерика. У брата сложилось вполне естественное мнение, но оно расстроило ее. Маргарет хотела рассказать, каким умным и благородным был мистер Торнтон. Но непонятное смущение сковало ее.

– Наверное, он приходил, чтобы предложить мне любую помощь, которая доступна ему при его социальном статусе, – продолжил мистер Хейл. – Но у меня не было сил, чтобы встретиться с ним. Поэтому я попросил Диксон узнать у него, не захочет ли он пообщаться с тобой. Я даже велел ей найти тебя. Я не знаю, какое решение принял мистер Торнтон.

– Он ваш знакомый? – спросил Фредерик, адресовав вопрос любому, кто пожелал бы ответить.

Когда отец промолчал, Маргарет сказала:

– Наш добрый друг.

После некоторой паузы Фредерик вновь заговорил:

– Сестра, мне очень жаль, что я не могу поблагодарить тех людей, которые проявляют к тебе симпатию и заботу. Но твои и мои знакомые не должны знать друг друга, во всяком случае, пока я скрываюсь от трибунала или пока вы с отцом не приедете ко мне в Испанию.

Его последнее предложение напоминало пробный шар. Затем он сделал еще один азартный ход.

– Знали бы вы, как я хочу, чтобы вы приехали ко мне. У меня там хорошее положение и имеются шансы, что оно станет еще лучше.

Он внезапно покраснел, как девушка.

– Я уже рассказывал тебе, Маргарет, о Долорес Барбур. Мне хочется познакомить вас друг с другом. Я уверен, она тебе понравится. Точнее, ты ее полюбишь – вот правильное слово! И вы полюбите ее, отец, как только увидите. Ей еще не исполнилось восемнадцати лет. Но если в течение следующего года она не передумает, мы поженимся. Мистер Барбур не разрешил нам помолвиться. В их стране это не принято. Но если вы приедете, вас будут окружать только друзья. Подумайте об этом, отец. Маргарет, будь на моей стороне.

– Нет, с меня достаточно переездов, – ответил мистер Хейл. – Последний стоил мне жены. В этой жизни я больше никуда не поеду. Моя супруга будет покоиться здесь, и я останусь рядом с ней до назначенного мне времени.

– Фредерик, расскажи нам больше о Долорес, – попросила Маргарет. – Я никогда не думала об этом, но очень рада, что у тебя появился человек, которого ты любишь и о котором будешь заботиться. Расскажи нам о ней.

– Во-первых, она католичка. Пока это единственное препятствие, которое мне придется преодолеть. Но перемена мнений моего отца предполагает… Сестра, не нужно так вздыхать!

Маргарет не раз вздыхала в течение этой беседы. Фактически Фредерик уже стал католиком, хотя пока еще не сменил вероисповедание. Вот почему в его письмах они не видели ни малейшего огорчения по поводу того, что отец оставил церковную службу. Сначала Маргарет объясняла это беспечностью моряка, но истина заключалась в том, что ее брат сам отказался от религии, в которой был крещен. Тем не менее его мотивация радикально отличалась от убеждений отца. Даже Фредерик не мог сказать, сколько любви потребовалось для таких изменений. Прежде Маргарет не решалась говорить с родителями на данную тему, но теперь, когда речь уже шла о скорой свадьбе, она начала рассматривать этот вопрос в совершенно ином свете.

– Ради нее, Фред, ты должен снять с себя обвинения, выдвинутые против тебя адмиралтейством, – пусть даже твое участие в бунте подтвердится. Если бы был трибунал и ты смог бы найти свидетелей, то судьи поняли бы, что твое неподчинение было вызвано недостойным поведением капитана.

Мистер Хейл приподнялся, чтобы выслушать ответ сына.