Александр Дюма - Сальватор

Этот наивный рассказ о самом страшном приступе, который случается у женщин до или после родов и который носит название спазма, вызвал у нашего приятеля Сальватора такое сильное волнение, что он отвернулся, чтобы скрыть его.

– Я знаю об этом, Броканта, – сказал Сальватор, стараясь говорить сухо. – Людовик сегодня утром рассказал мне о нем. И именно поэтому я хочу ее увезти отсюда. Этому ребенку нужно серьезное лечение.

– И куда же вы хотите ее поместить? – спросила Броканта.

– Я ведь уже говорил тебе: в пансион.

– И думать об этом не смейте, мсье Сальватор! Разве не в пансион поместили маленькую Мину?

– Туда.

– А разве ее оттуда не похитили?

– Из этого пансиона, Броканта, ее никто не сможет похитить.

– Кто же будет ее охранять?

– Сейчас узнаешь. А пока скажи, где она?

– Где она? – переспросила со стоном колдунья, глядя на Сальватора растерянно и понимая, что неумолимо приближается момент разлуки с девочкой.

– Ну да! Так где же она?

– Ее здесь нет, – пробормотала старуха. – Пока нет. Она…

– Ты лжешь, Броканта! – оборвал ее Сальватор.

– Клянусь, мсье Сальватор!

– А я говорю, что ты лжешь! – повторил молодой человек, сурово посмотрев на Броканту.

– Смилуйтесь, мсье Сальватор! – воскликнула несчастная старуха, упав на колени и схватив Сальватора за руки. – Смилуйтесь, не уводите ее! Вы меня убиваете! Это смерть моя!

– Ну же, встань с колен! – сказал Сальватор, приходя в сильное волнение. – Если ты действительно ее любишь, ты должна желать ей счастья. А посему дай ей возможность спокойно учиться, а видеться с ней ты будешь, когда только пожелаешь.

– Вы обещаете мне это, мсье Сальватор?

– Клянусь тебе в этом, – торжественным тоном произнес молодой человек. – Позови же ее!

– О, спасибо! Спасибо! – воскликнула старуха, целуя руки Сальватора и обливая их слезами.

Затем она встала с такой живостью, которую никак нельзя было ожидать в ее возрасте.

– Роза! Розетта! Дорогая моя Розочка! – крикнула она.

Услышав ее крики, на пороге появилась Рождественская Роза.

Собаки радостно залаяли, ворона забила крыльями.

Это уже была не та девочка, которую мы видели в начале этой истории в тараканьем гнезде на улице Триппере. Не девушка, одетая наподобие Миньоны из произведения ушедшего от нас Ари Шеффера. Не то болезненное лицо, которые так часто встречаются у детей из наших пригородов. Нет. Это была высокая худощавая девица с глубоко посаженными глазами, спрятанными между длинными и густыми ресницами. Глаза ее, возможно, глядели несколько растерянно, но в них уже сверкали живые огоньки.

Когда она вошла в приемную Броканты, ее нежно-розовые щеки при виде Сальватора загорелись вдруг ярким румянцем.

Она подбежала к нему, бросилась на шею, обняла и нежно поцеловала.

– А меня? – грустным голосом спросила Броканта, ревниво глядя на эту сцену.

Рождественская Роза подбежала к Броканте и обняла ее.

– Милая матушка! – сказала она, целуя старуху.

В этот самый момент в комнату вошел, или скорее влетел, прыгая как мяч, новый персонаж.

– Эй! Броканта! – сказал этот персонаж, пройдясь колесом, несомненно для того, чтобы поскорее подойти к той, к кому он обращался, – спешу сообщить вам, что там четыре какие-то дамочки из высшего! Они только что раскололись на денежки, которые дали мне, чтобы я спросил, примете ли вы их. Наверное, хотят погадать на картах.

Тут он увидел Сальватора.

– Простите, мсье Сальватор, – сказал он, встав на ноги и опустив глаза, – я вас не заметил.

– А, это ты, сорванец! – сказал Сальватор Баболену, которого уже узнал самый недогадливый читатель.

– Я самый и есть! – сказал Баболен точно так же, как сказал до него и будет долго говорить после него знаменитый господин де Фрамбуаз.

– О ком это ты говоришь? – спросил его Сальватор.

– О четырех дамах, – ответил Баболен, – которые, несомненно, пришли для того, чтобы узнать свою судьбу.

– Приведи их сюда, – сказал Сальватор.

Через несколько секунд в зале появились четыре молодых женщины.

– Вот, – сказал Сальватор Броканте, указывая на этих четырех женщин, – люди, которые займутся воспитанием и образованием Рождественской Розы.

Колдунья вздрогнула.

– Вот эта мадам, – сказал Сальватор, указывая на Регину, – научит девочку рисовать, поскольку Петрюс уже дал ей несколько уроков. А эта мадам, – продолжил он, грустно посмотрев на Кармелиту, – будет обучать ее музыке. Вот эта мадам, – добавил он, указывая на госпожу де Моранд и глядя на нее с улыбкой, – научит ее вести хозяйство… Домашней экономии. Что же касается этой мадам, – закончил он, нежно глядя на Фраголу, – она обучит ее…