Мери Додж - Серебряные коньки

– Если бы ты вспомнил имя этого человека, Рафф, – осторожно начала она, – я могла бы отнести ему часы, пока ты спишь. Гретель, наверное, скоро вернется.

Рафф снова попытался вспомнить, как зовут отца того юноши, которого он подвез на лодке, но тщетно.

– Уж не Боомпхоффен ли? – подсказала тетушка Бринкер. – Я слышала, в этой семье двое сыновей пошли по плохой дорожке… Герард и Ламберт.

– Возможно, – ответил Рафф. – Погляди, нет ли на часах каких букв – может, они наведут нас на след.

– Молодчина ты у меня! – радостно воскликнула тетушка Бринкер, быстро взяв часы. – Да ты теперь умней прежнего! Так оно и есть, вот они: «Л. Я. Б.». Это Ламберт Боомпхоффен, будь уверен!.. Вот только к чему тут «Я», не знаю. Впрочем, это были важные господа, напыщенные, как индюки. Такие часто дают своим детям двойные имена, хоть это и не положено по Писанию.

– Так ли, вроу! Мне помнится, в Библии встречаются длинные, сложные имена, какие и выговорить-то мудрено. Но ты вмиг угадала правильно. Такой ты и была всегда, – сказал Рафф, снова закрыв глаза. – Попробуй отнеси часы Боомпкинсам.

– Не Боомпкинсам, таких я не знаю, – Боомпхоффенам.

– Ну да, отнеси их туда.

– Туда! Легко сказать, хозяин! Да вся их семья четыре года назад переселилась в Америку. Уж лучше спи, Рафф, ты бледный и совсем ослабел. Завтра утром сразу смекнешь, как лучше сделать… А, госпожа Гретель, наконец-то явилась!

В этот вечер «фея-крестная», как мы уже знаем, побывала в домике, прежде чем Рафф проснулся. Гульдены были снова надежно упрятаны в большой сундук, а тетушка Бринкер с детьми роскошно угощалась мясом, белым хлебом и вином.

Тогда-то мать, захлебываясь от радости, и рассказала детям историю часов, с теми подробностями, которые считала возможным сообщить. Справедливо, думала она, чтобы бедняжки узнали про них кое-что, раз они так свято хранили тайну с тех пор, как сами стали хоть что-нибудь понимать.

Много хлопот выпало Бринкерам на следующий день.

Прежде всего надо было сообщить отцу про находку тысячи гульденов. Такая весть, разумеется, не могла ему повредить. Затем, в то время как Гретель усердно исполняла приказание матери «убрать дом чисто-начисто», Ханс и тетушка Бринкер, очень радостные, отправились покупать торф и провизию.

Ханс был беззаботен и доволен; тетушка Бринкер радостно волновалась: очень уж много новых потребностей возникло у семьи за одну ночь – как грибы выросли, – так что, чего доброго, и десяти тысяч гульденов не хватит. На пути в Амстердам она, весело болтая с Хансом, собиралась тратить деньги не жалея, однако домой принесла такие маленькие свертки, что Ханс, сбитый с толку, прислонился к камину и, почесывая голову, вспоминал поговорку: «Чем больше кошель, тем он туже завязан».

– О чем ты думаешь, лупоглазый? – щебетала мать (отчасти угадавшая его мысли), носясь по комнате и готовя обед. – О чем думаешь?.. Слушай, Рафф, ты не поверишь: малый был готов притащить домой на голове чуть ли не пол-Амстердама! Вообрази, он хотел накупить столько кофе, что его хватило бы набить доверху горшок для углей! «Нет-нет, сынок, – говорю я, – берегись на судне течи, коли груз богатый». А он как уставился на меня… Ну вот совсем как сейчас… Эй, сынок, пошевелись! Смотри, прирастешь к камину, если будешь так пучить глаза да удивляться!.. Ну, Рафф, гляди, я ставлю твое кресло в конце стола, где ему и следует быть, ведь теперь у нас в доме есть мужчина – это я готова сказать в лицо хоть самому королю. Да, вот сюда… Обопрись на Ханса: он для тебя все равно что крепкий посох! Растет, как сорная трава, а ведь кажется, будто он еще вчера учился ходить. Садись за стол, муженек, садись!

– А помнишь ты, вроу, – сказал Рафф, осторожно усаживаясь в большое кресло, – тот чудесный органчик, который так развлекал тебя, когда ты работала в знатном доме в Гейдельберге?

– Еще бы не помнить! – ответила тетушка Бринкер. – Стоило три раза повернуть медный ключик – и колдовская штука так, бывало, заиграет, что дрожь по спине… Хорошо помню. Но, Рафф, – и тетушка Бринкер сразу же сделалась серьезной, – ведь ты не станешь бросать наши гульдены на такие пустяки?

– Нет-нет, только не я, вроу… Один органчик я уже получил от Бога – и бесплатно.

Мать и дети переглянулись в испуге, потом посмотрели на Раффа… Неужели он опять помешался?

– Да, и этот органчик я не продам за пятьдесят кошельков, набитых деньгами, – продолжал Рафф. – А заводят его ручкой от метлы, и он скачет и носится по комнате – всюду поспевает вмиг. А уж как заливается!.. Можно поклясться, что это певчие птички вернулись из теплых стран.