Артур Дойл - Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)

Это уединенное место, прогулки по нему вызывают у меня восторг. Ферма – это по сути пастбище, которое находится на неровной долине, между двумя чудесными известняковыми холмами, состоящими из такого хрупкого камня, что его можно ломать руками. Под всем этим местом находится какая-то бездонная пустота. Если бы можно было ударить по ней каким-нибудь гигантским молотом, она бы загудела, как барабан. Возможно, там какая-нибудь пещера или большое подземное море. Какой-то водоем там обязательно должен быть, потому что в окружающих горах масса ручьев, которые уходят под землю и больше не показываются на поверхности. Полно здесь и расщелин, если в них углубляться, можно найти входы в подземные лабиринты, уходящие в самую глубь земли. У меня есть маленький велосипедный фонарь, и я часто беру его с собой в эти странные подземные миры, где еще не ступала нога человека, и с наслаждением любуюсь, как переливаются на свету серебристо-черные сталактиты, когда по ним скользит его луч. Выключаешь фонарь – ты в полной темноте, включаешь – и ты в сказке из «Тысячи и одной ночи».

Однако среди этих странных пещер одна особенно интересна, потому что ее сотворила не природа, а человек. Приехав сюда, я ничего не знал о Синем Джоне. Так называют особый минерал прекрасного фиолетового оттенка, который на всей земле можно найти всего в двух-трех местах. Синий Джон – минерал такой редкий, что простейшая ваза, изготовленная из него, стоит ужасно дорого. Римляне со свойственным им чутьем каким-то образом прознали, что здесь можно отыскать этот камень, и пробили длинную горизонтальную шахту в одной из скал. Вход в нее (аккуратная арка с ровными стенами, вся заросшая кустами) получил название Пещера Синего Джона. Римские горняки потрудились на славу, вырубленный ими проход очень длинный и пересекает несколько больших естественных пустот (это русла существовавших здесь когда-то подземных рек), поэтому, входя в Пещеру Синего Джона, нужно внимательно следить за дорогой и иметь хороший запас свечей, иначе рискуешь никогда больше не увидеть дневного света. Я еще не углублялся в нее, но сегодня днем, стоя у входа и всматриваясь в черноту штольни, решил, что как только поправлю здоровье, обязательно посвящу какой-нибудь выходной исследованию этого таинственного туннеля и узнаю, как глубоко римляне вгрызлись в дербиширские скалы.

Местные люди на удивление суеверны. Честно говоря, я был лучшего мнения о молодом Эрмитедже, потому что он образован, не глуп и вообще славный парень. Сегодня, когда я стоял у Пещеры Синего Джона, он проходил по полю и, увидев меня, подошел.

– Что ж, доктор, – сказал он, – по крайней мере, вижу, вы не боитесь.

– Боюсь? – ответил я. – Чего?

– Этого, – он ткнул большим пальцем в сторону черного хода. – Ужаса, который живет в Пещере Синего Джона.

До чего же легко рождаются легенды в оторванных от внешнего мира местах! Я поинтересовался у него, что заставляет его думать, будто там есть что-то страшное. Выяснилось, что время от времени в долине пропадают овцы, говоря словами Эрмитеджа, «кто-то их уносит». О том, что они сами могут отбиться от стада и заблудиться в горах, он не захотел и слушать. Потом он рассказал, что однажды была найдена лужа крови с разбросанными вокруг клочками шерсти. Я заметил, что и этому можно найти совершенно естественное объяснение. Далее, овцы исчезают исключительно по ночам, причем в самые темные и безлунные ночи, когда все небо затянуто тучами. Возражение, которое привел я, напрашивалось само собой: именно такую ночь и выберет похититель овец. Как-то раз в скале появилась дыра, и выбитые камни оказались разбросанными на значительное расстояние. И здесь я увидел дело рук человека. В качестве последнего аргумента он рассказал мне о том, что сам, собственными ушами слышал звуки, которые издает это неведомое существо, и более того, их может услышать каждый, для этого нужно лишь постоять подольше рядом с входом в туннель. Это был далекий и необыкновенно мощный рев. В ответ я мог только улыбнуться, поскольку мне прекрасно известно, какие необычные звуки издают подземные водные системы, протекающие по пещерам в известняковых горных образованиях. Мое маловерие, похоже, рассердило его настолько, что он развернулся и ушел, даже не попрощавшись.

А теперь самое странное. Я все еще стоял рядом с входом, обдумывая слова Эрмитеджа и размышляя над тем, как легко можно объяснить все эти глупости и почему люди этого не видят, как вдруг из глубины туннеля донесся очень странный звук. Как бы его описать? Во-первых, мне показалось, что его источник находится где-то очень далеко, глубоко в недрах Земли. Во-вторых, несмотря на расстояние, звук был очень громким. И наконец, это был не удар, не грохот, который могли бы издать падающий с высоты камень или низвергающаяся вода, – это был пронзительный визг, дрожащий и вибрирующий, как ржание лошади. Это было довольно необычно и, надо сказать, на какой-то миг придало новое значение словам Эрмитеджа. Я прождал там еще полчаса, но звук не повторился, тогда я, теряясь в догадках, пошел обратно на ферму. Определенно, нужно будет обследовать эту пещеру, когда восстановятся силы. Разумеется, объяснение Эрмитеджа слишком абсурдно, чтобы принимать его в расчет, и все же звук был очень необычным. Когда я пишу эти строки, он до сих пор звучит у меня в ушах.