Сергей Малайкин - Одним словом

Попробовал и я провести подобный опыт со взятым наугад звуком [л]. Вооружившись словарем, выписал простые слова, начинающиеся на «л»: лабаз, лаванда, лавина, лавка, лад, лада, ладан, ладонь, лай, лак, лампа, ландыш, лапти, лапша, ларек, ласка, ласточка, лгун, лебедь, лев, левый, легко, лекарь, лень, лес, лесть, липа, лиса, лик, лист, лихо, лицо, лоб, лов, логово, лодка, ложе, ломота, лопата, лось, лохань, лошадь, лубок, луг, лужа, лук, лукавство, луч, лыко, любовь, люди, лягушка.

Отдельный большой вопрос, какие именно слова следует считать «простыми»? Однокоренные? Славянского происхождения? Если да, то считать ли словами славянского происхождения те, что восходят к праиндоевропейскому языку? Отбрасывать ли финно-угорские слова? Слова тюркской группы? А как быть, если «единый и неделимый» корень слова при исследовании начинает распадаться на значимые фонемы?

У меня нет ответа на эти вопросы, так что в порядке эксперимента действуем по наитию. Следуя инструкции, разбиваем слова на группы.

Части тела:ладонь, лик, лицо, лоб, локон, локоть.

Животные и птицы:ласка, ласточка, лебедь, лев, лиса, лошадь, лось, лягушка.

Растения:лаванда, ландыш, липа.

Характеристика и ощущения:липа, лапша, лак, лгать, лихо, легко, лыко, левый, лукавство, лень, ломота.

Отношения:лесть, лад, ласка, любовь, люди, ложе, лов.

Место:лабаз, ларек, лавка, лес, лодка, ложе, логово, лохань, луг.

Предметы:лавка, ладан, лампа, лапти, лодка, лопата.

Ищу в выявленных группах нечто общее. Части тела, как мне кажется, почти все собрались вокруг лица, выполняющего различительную функцию. Ни фигура, ни жесты, ни походка, ни голос не говорят о человеке столько, сколько лицо. Способность моментально запоминать лица жизненно важна и развита на рефлекторном уровне: благодаря ей младенец может отличить мать от других людей.

Животных и птиц объединяет то, что почти все они, за исключением лося и льва (иностранного происхождения), женского рода.

Характеристики и ощущения, как мне показалось, имеют отношение к лукавству (липа, лапша, лак, левый, лгать, лыко, лихо) и пассивности (лень, ломота). Не сила и активное противостояние, а слабость и тайная интрига почудились мне в наборе этих слов.

Отношения — здесь увидел соблазн (ласка, лесть, лов), удовлетворение (любовь, лад, ложе), результат (люди).

Место — накопление (лабаз, ларек, лавка), вместилище, впускающее в себя (ложе, лодка, логово, лохань, лес) и позволяющее расти в себе (лес, луг, лабаз).

Предметы — почти все женского рода (кроме греческого ладана): лопата (создает углубления), лапти (вмещающие в себя), лампа (округлая, создает световое вместилище), лавка (принимает на себя, покой, пассивность), лодка (принимает в себя, несет в себе), ладан (вера вместо действия).

Мой антинаучный и неполный анализ может указывать на связь согласного [л] с пассивным лунным «иньским» началом. Однако призываю не увлекаться этой методикой и не делать скоропалительных выводов — и вот почему. Скорее всего, современные слова действительно есть результат длительной эволюции, на заре которой Homo sapiens имел набор примитивных звукоподражательных вокативов. Не вижу причин в этом сомневаться, однако ключевое слово в данном тезисе — длительной. У нас было достаточно времени для выработки словарей объемом несколько сотен тысяч слов, вмещающих огромное количество значений.

Как обрабатывает информацию мозг? Он постоянно сопоставляет входящие данные с хранящимися в памяти. Встретив знакомого на улице, мы приветствуем его потому, что его лицо после мгновенного сопоставления с множеством других лиц идентифицировано и открыт доступ к связанной с ним информации. Судя по ответному приветственному взмаху рукой, аналогичный вычислительный цикл успешно завершен и в голове нашего визави.

При поступлении в мозг словесных данных запускаются те же алгоритмы: слово сопоставляется с имеющимися знаниями. Не со скудным набором природных звуков кроманьонца, а со всем огромным объемом понятий современного человека. Услышав, например, слово ухо, мы вызываем в памяти образ органа слуха вне зависимости от того, какие ассоциации могут породить звуки [у], [х] и [о], — а первобытный человек, вероятно, расслышал бы здесь уханье филина.

Известный пример фоносемантической интерпретации слова сила как чего-то маленького и слабого доказывает: в современном языке значение многократно перевешивает форму. Вектор языковой эволюции мне кажется таковым — от примитивных звуков-образов к интеллектуальному «цифровому» языку с бесконечным разнообразием точных значений.