Мартин Гилман - Дефолт, которого могло не быть

Осенью 2008-го Всемирный банк поставил Россию на 120-е место из 181 страны в рейтинге Doing Business, оценивающем, насколько легко или сложно вести в них бизнес (в предыдущем году Россия заняла 106-е место из 178) [282] .

Административная реформа, похоже, до сих пор буксует и на уровне правительства, и в госсекторе в целом. А ведь именно ее осуществление настоятельно необходимо для успешной борьбы с коррупцией и совершенствования институтов управления. Ректор ГУ-ВШЭ Ярослав Кузьминов в интервью, опубликованном в «Независимой газете» 4 апреля 2006 года, сказал: «В 2003 – 2004 годах Греф и Козак подготовили концепцию административной реформы, идеи которой были приняты президентом. Но она стала ареной подковерной политической борьбы. В результате концепцию приняли, но реализовали с очень многими компромиссами. Из-за них административная реформа пожрала самое себя». Более чем два года спустя признаков прогресса в этой области по-прежнему не наблюдается.

С реформой судебной системы получилось не намного лучше. В 2001 году Козак, бывший тогда заместителем руководителя администрации президента, подготовил ряд основополагающих преобразований в этой сфере, предусматривавших в том числе введение суда присяжных, изменение порядка избрания судей, введение возрастного ценза для них и увеличение оплаты их труда. Одним из ключевых элементов реформы была попытка ограничить влияние всесильной прокуратуры за счет ограничения ее участия в рассмотрении уголовных дел и практически полного отстранения от участия в гражданском судопроизводстве. За прокурорами осталось право расследовать уголовные преступления, возбуждать дела в суде и наблюдать за соблюдением законности в процессе следствия.

Группы интересов воспользовались этими шагами, чтобы усилить свой контроль над судами и органами правопорядка. Авторы реформы хотели обеспечить независимость судов, но они находятся теперь под еще более жестким контролем исполнительной власти.

Бесспорно, что по сравнению с концом 1990-х гг. российские суды гораздо реже используются в качестве одного из средств ведения коммерческих войн [283] . Но в то же время они все больше отходят от роли независимых арбитров и, что в уголовных делах, что в коммерческих спорах, предпочитают занимать сторону государства. Это явление получило название «Басманное правосудие» – россияне понимают под этим судебную систему, защищающую исключительно, невзирая на букву закона, интересы государства. Принято считать, что дело ЮКОСа стало самой яркой иллюстрацией этого нового статуса российских судов.

Одной из примет правления Путина стал призрак возможного пересмотра результатов приватизации (что фактически произошло в случае с конфискацией ЮКОСа якобы за долги по налогам) и восстановление государственного контроля в экономике в широком смысле. Все, что связано с госконтролем, вызывает в России особую озабоченность по целому ряду причин. Самая очевидная из них заключается в том, что нередко правительство предпринимало некие действия, не озвучив при этом четко свою политику (как это случилось в конце 2003 года в деле ЮКОСа), в результате чего у инвесторов возникали серьезные трудности при оценке инвестиционного климата в стране. Хотя, правда, в апреле 2008 года был наконец принят закон, определяющий стратегические отрасли экономики и правила инвестирования в них. Но в любом случае, чтобы оценить его эффект, должно пройти какое-то время.

Кто в России действительно поддерживает идею госкапитализма (кроме имеющей свой интерес группы экономически безграмотных людей, обладающих, к сожалению, хорошими связями во властной вертикали)? Насколько вероятно, что государство возьмет экономику под свой контроль? Может ли из-за этого затормозиться экономическое развитие страны?

Прежде всего, следует понять, что концепция государственного контроля не так проста. В международной практике она включает в себя много различных аспектов, ряд из них применимы к нынешней России и далеко не сводятся к государственному участию во владении предприятиями.

Эта концепция может, например, подразумевать партнерство правительства и крупного бизнеса, при котором государство предпринимает шаги в интересах крупных компаний, и в этом одно из ее отличий от политики невмешательства, не предполагающей никакой защиты крупного бизнеса от рыночных сил. Она может также означать тесную связь между правительством и частным сектором в тех случаях, когда компании поставляют свою продукцию на гарантированный им рынок. Ярким примером в этом случае может служить военно-промышленный комплекс: фирмы работают под госзаказ и ограждены от дисциплинирующего влияния свободной рыночной конкуренции. Другим примером могут служить дешевые государственные кредиты и гарантии, дающие преимущества отечественным экспортерам.