Мартин Гилман - Дефолт, которого могло не быть

В плане оказания политического давления на МВФ то, что случилось в ноябре 1999 года, резко отличается от событий лета 1998 года [226] . В 1998 году правительства G7 с охотой ставили себе в заслугу выделение июльского кредита МВФ, а теперь, когда поменялся политический вектор, те же самые правительства устранялись от происходящего и совсем не возражали против того, что вся ответственность за отказ выплачивать кредит ложится целиком на МВФ.

Фишер признался мне, что за те 7 лет, что он проработал в руководстве фонда, это был самый очевидный случай политического вмешательства в процесс принятия решения в МВФ.

В разговоре, состоявшемся у нас во время написания этой книги, Камдессю высказал мнение, что дело было не в политическом вмешательстве как таковом, а скорее в мировоззрении. Российская сторона, несомненно, должна была понимать, что при сложившемся в мире отношении к текущей ситуации выделение транша могло состояться только в том случае, если бы Москва выполнила все обязательные условия программы не просто хорошо, а образцово-показательно.

Камдессю утверждал, что именно такие инструкции были недвусмысленно даны миссии Беланже и что российская сторона в ответ предъявила лишь в целом удовлетворительные (а никак не образцовые) показатели, особенно если учитывать ее прошлые нарушения и недоверие международного сообщества. В то же время Камдессю признал, что чисто по-человечески, зная о том, что творилось в Чечне, он был рад, что появился повод приостановить выделение помощи МВФ. Он отметил также, что, после того как он официально объявил о своем предстоявшем уходе из МВФ, на активную деятельность по финансовой поддержке России больше рассчитывать не стоит.

Парадоксально, что, пока на Западе складывалось устойчивое представление об отчаянно безнадежном положении в России, ситуация внутри страны к концу года начала развиваться в более позитивном направлении. На выборах 19 декабря был избран новый состав Думы. За два месяца до того была создана новая проправительственная партия «Единство». Ее политическая платформа ограничивалась одним обещанием поддерживать правительство, но, тем не менее, она очень скоро стала пользоваться широкой поддержкой. Коммунисты и их союзники упустили контроль из своих рук, и в Думе сформировалось работоспособное большинство, поддерживающее политику правительства. Да и вообще, хотя Дума все еще оставалась крайне незрелым в политическом плане институтом, в новом составе она казалась более дееспособной, чем раньше. Так что перемены были хотя и не эпохальные, но явно к лучшему.

Приятным сюрпризом стали и положительные экономические показатели. По результатам 1999 года реальный рост составил 6,3%. И МВФ, и другие аналитики очень сильно просчитались в своих прогнозах. Никто, в том числе и в России, не ожидал, что сразу после кризиса случится такой впечатляющий подъем. Конечно, стартовая расчетная база была на очень низком уровне, но достигнутые темпы роста все равно оказались самыми высокими в истории российской экономики со времен сталинской индустриализации (хотя советские статистические данные и не вызывают доверия). Инфляция снижалась, курс рубля в реальном выражении медленно рос, а валютные резервы ЦБ на конец года составили 20 млрд долларов. Все это было крайне неожиданно, хотя, как я уже отмечал, не ожидал никто и удвоения цен на нефть.

Наконец, 31 декабря состоялась ошарашившая всех отставка Ельцина и назначение Путина исполняющим обязанности президента. Никто в мире этого не ожидал. Политологи на Западе стали пугать публику тем, что власть в Кремле окончательно захватили выходцы из спецслужб, что теперь уже успешно повторилась провалившаяся в 1994 году попытка захвата власти «партией войны» и что Россия окончательно и бесповоротно превращается в международного изгоя.

Трудно сказать, как сложилась бы ситуация, если бы в момент передачи власти от Ельцина к Путину экономическое положение было бы менее благоприятным. Возможно, России просто очень повезло, что в тот момент экономика, невзирая на политический паралич, начала бурно расти. Причем повезло так сильно, что, если сравнивать с ситуацией в предыдущие полтора года, то невозможно даже и вообразить более благоприятное стечение экономических обстоятельств, чем в начале 2000 года.