Мартин Гилман - Дефолт, которого могло не быть

По мере приближения президентских выборов и происходивших в Чечне событий отношение к России во всем мире становилось все хуже и хуже. Усугубило ситуацию исчезновение корреспондента радио «Свобода» Андрея Бабицкого, произошедшее 26 января. Запад был убежден, что его за прочеченскую позицию убили российские военные. К тому моменту, когда Бабицкий при непонятных обстоятельствах все-таки объявился 25 февраля в Дагестане, очередной серьезный удар по репутации России уже был нанесен. В международном общественном мнении остался образ опасной страны, в которой спецслужбы захватили контроль и командуют государством, не признающим ничью критику. Ни у кого не было сомнений, что имела место организованная Кремлем попытка отомстить неудобному журналисту.

На деле же, судя по всему, произошла обычная история, когда у российских властей возникают проблемы с осуществлением заявленной политики и собственных полномочий. Потому что, как ни трудно в это поверить, Кремль сам на первых порах не знал, что случилось с Бабицким, и к тому же федеральные силы не сразу вышли на связь с вроде бы замешанным в событиях местным полевым командиром.

В результате оказалась выставленной напоказ слабость дисциплины в системе военного командования, да к тому же в армии, имевшей почти 6 000 ядерных боеголовок, и это было, конечно, крайне унизительно. Но, по сути, в тех событиях отразилось намного более глубокое явление: в постсоветской России вообще вся центральная власть была слабой. Если это учесть, то станет понятно, насколько трудно было руководителям в центре добиваться практического осуществления заявленной ими политики.

Путин победил на выборах в первом туре и вступил в должность 7 мая [231] , а 17 мая Касьянов был утвержден в должности премьер-министра. Неожиданных назначений в новом правительстве практически не было. Кудрин 18 мая получил портфель министра финансов и одновременно должность вице-премьера. Обсуждали, наградят ли Грефа за работу влиятельным постом в кабинете министров; он в конце концов получил под свое начало объединенные под крышей одного министерства экономику, торговлю и промышленность [232] . И в России, и, особенно, на Западе много и в скептическом ключе говорили о том, заберут ли реальную власть в свои руки выходцы из родного для Путина Санкт-Петербурга, в первую очередь доверенные назначенцы из спецслужб, или же остатки ельцинской команды выдержат напор и сохранят свою монополию на власть. Поговаривали о напряженности в отношениях между Касьяновым, Кудриным и Грефом. Сегодня, однако, представляется, что, хотя управленческий потенциал у правительства и не был идеальным, слухи о трениях в нем в те дни были все-таки значительно преувеличены.

Несмотря на политическое затишье, некоторые вопросы экономической политики на переговорах с МВФ все-таки обсуждались, хотя и ограничивались в основном техническими аспектами желательной макроэкономической структуры. Помимо этого, в начале апреля в Высшей школе экономики Евгений Ясин организовал конференцию, посвященную 10-летней перспективе развития российской экономики, и занимавшиеся Россией сотрудники МВФ активно готовили для нее доклады. Причем состав российской миссии фонда в значительной степени поменялся, и поэтому был как бы заново проделан тот же анализ и сформулированы те же рекомендации, что и в 1995 году, когда готовилась программа, легшая затем в основу заявки России на финансирование программы EFF.

Тем временем суровый и принципиальный друг и сторонник России Камдессю 15 февраля покинул МВФ (о намерении выйти в отставку он объявил еще в декабре). По поводу его преемника разгорелись страсти между европейцами и остальными акционерами фонда, а также и внутри самого ЕС, и назначение нового директора-распорядителя затянулось.

Стэнли Фишер временно стал исполняющим обязанности главы фонда [233] . В этом качестве он 6 апреля открыл конференцию в ГУ-ВШЭ и затем встретился с Путиным и другими российскими руководителями. Их мнения Фишер воспринял как обнадеживающие, но при этом его по-прежнему заботило то, как много еще предстояло сделать в процессе экономических реформ.

Именно ввиду масштабности остававшихся нерешенными проблем МВФ в течение первых шести месяцев 2000 года направил в Россию в общей сложности четыре миссии. Делалось это, однако, в отсутствие работающего в полную силу правительства, и потому много времени тратилось не самым продуктивным образом. Особенно это чувствовалось во время бесконечных и безрезультатных бесед с пришедшим на смену Геращенко Сергеем Игнатьевым и оставшейся в ЦБ Татьяной Парамоновой о финансовой политике. К тому же, команда МВФ по-прежнему обращала особое внимание на вопросы структурной политики, которые так и остались нерешенными после «похорон» программы 1999 года. Но зато завязалось весьма полезное обсуждение вопросов вне рамок работы с программами [234] .