Брайан Крэнстон - Жизнь в ролях

– Прошу извинить, но я не представляю себе, как я подпишу бумаги на развод в такой ситуации, – сказал я. – С какой стати я буду это делать? Меня только что пригласили сесть за обеденный стол вместе со всеми. Моя жена стирает мое грязное белье и рубашки. Если бы наш брак действительно исчерпал себя, разве она стала бы это делать? Раз она разбирает мои грязные вещи, отделяя цветные от белых, и сортирует мои грязные носки, значит, все еще можно исправить, разве не так? А если есть надежда, с какой стати я буду сдаваться и подписывать согласие на развод? Я ведь хочу спасти наш брак.

Конечно, я объяснил сценаристам, что понимаю – подписание документов, запускающих бракоразводный процесс, необходимо для дальнейшего развития сюжета. Я вовсе не отказывался подписывать их в принципе – просто для этого следовало выбрать более подходящий момент. Мы обсудили возникшие разногласия. В итоге момент со стиркой моего белья из сценария удалили. Были внесены и другие изменения. Да, я сажусь за стол обедать вместе со всеми. Но это мой сын, Уолт-младший, которого сыграл АрДжей Митти, умоляет Скайлер пригласить меня присоединиться к остальным. Она же не хочет видеть меня. Да, мы все еще живем под одной крышей и даже обмениваемся вежливыми фразами. Но когда я смотрю на Скайлер, я вижу, что лицо ее напряжено, а глаза излучают холод. Ясно, что она готова к разрыву. Становится очевидно, что нас разделяет пропасть, через которую уже невозможно перебросить мост.

После внесения в сценарий этих поправок подписание мной бумаг о разводе стало логичным и обоснованным.

Поиск взаимоприемлемых решений всегда дает хорошие результаты – при условии, что люди в состоянии слышать и понимать друг друга. К сожалению, так бывает не всегда.

В другой раз мы работали над сценой в кабинете Сола, адвоката моего героя. Скайлер стало известно о моей тайной жизни. Она встречается с Солом (его сыграл Боб Оденкёрк), чтобы обсудить с ним ставшую для нее полной неожиданностью новость о том, что я, оказывается, создал метамфетаминовую империю. Скайлер по образованию бухгалтер. Она пытается рассуждать здраво: мол, мне не нравится то, что происходит, но если уж это происходит, я хочу быть в курсе; могу даже помочь все как следует подсчитать, поскольку умею обращаться с цифрами.

Сол сидит за столом в довольно высоком кресле. Скайлер устраивается рядом с ним у торца стола. На ней блузка с глубоким вырезом. Сол явно не ожидал, что жена Уолта окажется такой соблазнительной.

– Уолтер никогда не говорил мне, что он такой счастливчик, – заявляет Сол. Затем он мысленно одергивает себя – клиенты есть клиенты – и откидывается в кресле назад. Мой герой замечает, что его жена явно произвела на адвоката впечатление, и ему это не нравится. Скайлер тоже все прекрасно понимает и бросает на Уолтера взгляд, которым словно бы говорит мужу: я все вижу, справлюсь сама.

Мы, то есть актеры, занятые в этой сцене, постарались сыграть ее как можно более сочно, хотя и не отклонялись от сценария и не делали ничего, что не соответствовало бы характерам наших персонажей.

К великому сожалению, мы не знали, что Винс имел по этому поводу телефонный разговор с помощником сценариста и сказал, что, по его мнению, Сол ни в коем случае не должен флиртовать со Скайлер или обнаруживать к ней какую-либо симпатию. Увы, нам об этом никто не сообщил. Поэтому сцену пришлось переснимать, и на этот раз никаких бесед не было. Нам просто сказали: это должно быть вот так – и точка.

Меня вся эта ситуация страшно возмутила. Я чувствовал, что если не выпущу пар, то просто взорвусь.

– Есть одна проблема, – сказал я, когда продюсеры зашли ко мне в раздевалку. – Сценаристы сидят в восьмистах милях отсюда, в Калифорнии. Они – теоретики. А мы, режиссер и актеры, здесь, в Альбукерке, воплощаем их идеи в жизнь. Мы превращаем теорию в практику. В этом и состоит работа актеров. И бывают моменты, когда сценарист должен отпустить вожжи, дать нам возможность действовать свободно. Он должен сказать: «Я доверяю этим ребятам, они знают, что делают». В крайнем случае, если выяснится, что мы ошиблись, материал можно переснять.

Я уверен, если бы Винс и остальные сценаристы увидели, как мы интерпретировали эту сцену, они были бы в восторге. Но Винс лишь выслушал то, что сообщил ему помощник сценариста, и принял решение исходя из этого. Должен сказать, в тот раз мне показалось, что сценаристы и их помощники неправильно понимают роль актеров. Наша задача – воплощать сценарий в жизнь в соответствии с нашими представлениями о том, как это должно быть сделано. Кроме того, мне не понравилось, что в данном случае помощник сценариста по сути выступил в роли не нашего союзника, а нашего противника, шпиона, доносчика. Проблема состояла не в том, что от нас потребовали внести в сцену изменения, а в том, как именно это было сделано.