Брайан Крэнстон - Жизнь в ролях

– Заткнись.

Тогда я решил сменить тактику и тихонько забормотал ей в ухо:

– Я люблю тебя, милая. Ты справишься, все будет хорошо. Я здесь, с тобой, все будет в порядке.

В 19:04, 12 февраля 1993 года, наша малышка появилась на свет. Когда врач окончательно извлек ее, я испытал такое облегчение, что даже заплакал. Затем, взглянув на ребенка, я похолодел. Из-за того, что докторам пришлось применять подсос и щипцы, головка дочери была конической формы. Однако врач, который во время родов издал встревоженное восклицание, тут же меня успокоил:

– Ничего страшного. Скоро все придет в норму.

И в самом деле головка ребенка прямо на глазах стала принимать обычную форму. Это было какое-то чудо.

Я очень хорошо помню, что сразу же после появления дочери на свет меня буквально захлестнуло желание защищать и оберегать ее. Дайте отцу перерезать пуповину. Я послушно щелкнул ножницами. Меня буквально распирало изнутри. Да, я в самом деле стал отцом. Мне была оказана честь первым взять дочь на руки. Я передал ребенка Робин, которая казалась совершенно спокойной.

– Ну, вот и ты, – сказала она негромко, обращаясь к дочери. – Какая красивая.

Врачи тем временем проделывали обычные манипуляции. Папаша, подержите ребенка. Рост. Норма. Вес. Кладите на весы. Я увидел, как на табло возникли цифры – 6,66 фунта. Медсестра собралась уже записать показания, но взглянула на меня, приподняв брови. Я знал, что Робин суеверна и, положив палец на весы, кивнул медсестре. Теперь на табло значилось 6,67. Медсестра улыбнулась и внесла данные в карточку.

Ребенка обмыли, а затем запеленали. Пока Робин отдыхала после родов, девочку – мы решили назвать ее Тейлор – положили мне на грудь. Никогда раньше я не ощущал такой тесной связи с кем-либо другим.

Мы задержались в больнице на день сверх обычного срока, потому что у Тейлор проявилась небольшая послеродовая желтуха. Домой нас отправили, снабдив всем необходимым – кварцевыми лампами и крохотными очками для защиты глаз ребенка от ультрафиолетового освещения. Мы надели на ребенка очки, включили лампы, и Тейлор преспокойно заснула. Разумеется, когда вы слышите, что у вашего новорожденного ребенка желтуха, это пугает. Но на самом деле это совершенно обычное дело. Вскоре у Тейлор все прошло.

Миновала неделя после родов, но Робин все еще не оправилась окончательно. Поначалу мы думали, что в этом нет ничего удивительного – роды оказались довольно тяжелыми, моя жена пережила сильный стресс. Но когда через десять дней после появления нашей дочери на свет мы с Робин приехали на прием к врачу, выяснилось, что пульс у моей жены замедленный, давление слишком низкое и что вдобавок у нее развилась анемия.

Прямо в кабинете у врача глаза Робин вдруг закатились под лоб, и она упала в обморок. Видеть, как человек теряет сознание, всегда страшно. Но когда это случается с вашей женой, которая совсем недавно прошла через тяжелое испытание, это вдвойне тяжело. Мне показалось, что от ужаса у меня вот-вот остановится сердце. Я успел подхватить Робин на руки. Вызвали «Скорую». Хотя мы находились на территории больничного комплекса в Седарс-Синай, мою жену должны были доставить в отделение реанимации, находившейся в каких-нибудь ста метрах, работники «Скорой помощи». Это был один из примеров ничем не оправданного бюрократизма.

Вскоре стало ясно, что с моей женой что-то не так. Анализы показали, что после родов плацента была удалена не полностью, и это оказывало губительное воздействие на весь организм. Он воспринимал присутствие в нем остатков плаценты как враждебное вмешательство. Робин положили в больницу, чтобы очистить матку от остатков плацентарной ткани. Я приносил к ней Тейлор, чтобы Робин повидалась с дочкой и могла ее покормить. Эта ситуация сама по себе тоже была сильным стрессом, но в то же время я чувствовал себя нужным. Иногда бывает так, что тесная эмоциональная и иная связь между матерью и ребенком делают отца лишним. К счастью, в нашем случае этого не произошло. Как раз тогда к нам приехала моя сестра Эми. Она на время превратилась в сиделку, и ее помощь оказалась просто неоценимой.

Когда Тейлор исполнилось два года, я предложил Робин завести второго ребенка. К этому времени я стал работать значительно больше, в то время как у Робин профессиональная нагрузка заметно снизилась. По поводу первого ребенка решение мы принимали вместе, сказал я, теперь слово только за тобой.

– Пусть все останется как есть. Меня все устраивает, – ответила Робин.