Брайан Крэнстон - Жизнь в ролях

Родители Робин оплатили все расходы на свадебное торжество, так что мы с ней смогли позволить себе провести медовый месяц в Европе. Нам обоим было за тридцать, мы оба хотели создать семью. Поэтому мы понимали, что, возможно, это наш последний шанс посмотреть мир.

Сотрудник турагентства посоветовал нам перевезти арендованный нами автомобиль из Швейцарии в Италию на специальной железнодорожной платформе. По его словам, это должно было сократить время нашего пребывания в дороге. К тому же, сказал он, путешествие на поезде как нельзя лучше подходит для молодоженов.

Турагент подробно объяснил, что по пути из Швейцарии в Италию поезд проходит через три длинных тоннеля. При этом в глазах агента плясали шаловливые чертики. Третий тоннель, самый длинный, называется Тоннелем Влюбленных, сообщил он – для того, чтобы преодолеть его, поезду требуется пятьдесят минут. Вполне достаточно, чтобы… ну, вы понимаете. Мне показалось, еще немного – и агент нам подмигнет.

Мы с Робин обсудили эту идею. Она показалась нам забавной, и в назначенное время мы приехали на машине на железнодорожную станцию на территории Швейцарии и встали в очередь из арендованных автомобилей, которые также должны были отправить в Италию поездом. Нам объяснили, что нужно следить за сигнальщиком и, дождавшись взмаха флажком, заехать на одну из специальных платформ. Каждая из них вмещала три автомобиля, припаркованных вплотную друг за другом. Мы оказались в середине. Бампер нашей машины практически упирался в бампер стоявшего перед нами автомобиля. Нас, в свою очередь, точно так же подпирало сзади еще одно авто. Мы, как и другие водители, заглушили двигатель и поставили машину на ручной тормоз. Затем мы почувствовали сильный рывок, и локомотив тронулся.

Стояла июльская жара, и ветерок от движения состава приятно обдувал наши с Робин лица. Мы сидели в машине, опустив боковые стекла, вздыхая от удовольствия и с интересом глядя по сторонам. Однако через некоторое время локомотив разогнался, и встречный поток воздуха начал врываться в окна автомобиля со свистом, словно торнадо. Наши уши начал терзать громкий металлический перестук колес и отчаянный скрип сцепных устройств между платформами – он буквально вонзался в мозг всякий раз, когда рельсы делали плавный поворот.

Вскоре поезд влетел в первый из трех тоннелей. Ветер еще больше усилился, прижимая нас к сиденьям. С учетом того, что все это происходило в полной темноте, ощущения были очень необычными.

Когда тоннель остался позади и в глаза нам снова ударили солнечные лучи, я посмотрел на Робин и сказал:

– Один уже позади.

Робин закатила глаза – похоже, в отличие от меня, она была не в настроении для шалостей. Посмотрев вперед, а затем назад, я убедился, что в других автомобилях, стоящих на той же платформе, также сидели пары, причем обе с аппетитом ели и пили. Я дважды приветственно кивнул. Наши «соседи» помахали мне руками.

Затем мы въехали в тоннель номер два, и нас снова поглотила непроницаемая тьма. Мы с Робин не могли рассмотреть даже руль и приборную доску нашего автомобиля. И вдруг – УФФФ! – поезд снова выскочил на солнце. Еще немного – и мы остановились на какой-то небольшой станции.

– Это был второй, – шепнул я на ухо жене.

Наконец состав с ревом ворвался в последний, третий тоннель. Мы стали ждать момента, когда темнота вокруг станет совершенно непроницаемой. Наконец он настал. Я с трудом перебрался через рычаг переключения передач. Европейские автомобили очень маленькие и тесные, поэтому снять брюки я не мог. Робин также не могла избавиться от одежды. Она откинула назад спинку своего сиденья. Я стал опускаться вперед и нечаянно резко прижал коленом ее бедро. Робин охнула, я суетливо извинился. Тут же возникла другая проблема – куда девать локти. Я опрометчиво оперся на них и попал на что-то мягкое – Робин снова издала возглас боли. Прости, дорогая, прости, снова забормотал я. Обнять ее не было никакой возможности. Двигая руками вслепую, я ненароком угодил супруге в челюсть и снова пробормотал извинения.

Робин уже готова была отказаться от наших планов, но я, проявив большее упорство, призвал ее сосредоточиться и объяснил жене, что, раз уж мы зашли достаточно далеко, нужно было завершить начатое. У нас все получится, твердил я. Это ведь Тоннель Влюбленных, Робин. Тоннель Влюбленных.

Понемногу мои глаза все же привыкли к темноте. Это позволило мне рассмотреть лицо Робин. Должен сказать, оно выражало не удовольствие, а терпение и ожидание момента, когда наше барахтанье наконец закончится. Но я заметил не только это. Я увидел, как непередаваемо красива моя жена. Какое все-таки это чудо природы – человеческий глаз! Темнота словно бы рассеялась, и я уже мог отчетливо видеть всю Робин. И через несколько секунд я понял почему.