Александр Харыбин - Пятый всадник

– Мне так жаль, Олег. Я не знаю, что нужно говорить в таких случаях. Но знаю, что время все лечит. Я больше не буду приставать к тебе с глупыми вопросами.

Я был благодарен ей за эти слова. Повинуясь возникшему безотчетному порыву, обнял ее, крепко прижав к груди, и поцеловал в по-детски пухлые губы.

Незаметно пронеслись еще два с лишним года моего пребывания на Базе. Помню, меня удивляло, когда Катерина про свою спальную комнату говорила «дом». «Пошла домой, у меня дома». А сейчас сам постоянно ловил себя на том же. За те три с половиной года, что я здесь провел, стены Базы уже стали для меня родными. Я уже не мог себе представить жизни вне этих стен, совершенно серьезно полагая дожить здесь до самого Апокалипсиса.

На Базе многое изменилось с того момента, как я здесь первый раз появился. Появились новые строения, новые люди. Я продолжал руководить всеми научными проектами, будучи здесь самым главным человеком. Не подчинялся мне только комендант и несколько человек обслуги, входившие в его команду.

Некоторые проекты были успешно завершены. Люди, которые их вели, были переброшены на новые направления. Некоторые покинули Базу. Мои отношения с Катериной продолжались. Мало того, приобрели новое качество. Когда я заикнулся Профессору о том, что мне необходим помощник, он тут же предложил ее кандидатуру. Меня это удивило, но, поразмыслив, я счел такой вариант оптимальным. На такую работу можно было поставить только доверенного человека, прошедшего все возможные проверки. Конечно, образование ее не соответствовало – выпускница ветеринарного института имеет весьма отдаленное отношение к ядерной физике. Но, как лаборант она была вполне пригодна для экспериментальной работы. В этом деле главное – аккуратность.

Профессор почти перестал появляться на Базе, полностью отдав ее мне на откуп. Лишь требовал регулярные отчеты по электронке. Он говорил, что сейчас поглощен обустройством новой базы. Где-то на севере, но где конкретно не сказал.

Ко всему прочему, началась более активная работа по поиску и вербовке людей.

Работы по моей установке ядерного синтеза за это время довольно серьезно продвинулись. Сейчас это был почти готовый промышленный агрегат. Основная конструкция рабочего элемента осталась практически без изменений. Только вместо одиночных импульсов ток через него шел сериями. А рабочий элемент был со всех сторон обложен бланкетами из окиси обедненного урана, через который проходила охлаждающая жидкость. Уран поглощал быстрые нейтроны, выделяя при этом кучу энергии. Тепла при работе вырабатывалось так много, что зимой оно использовалось для отопления Базы, а летом теплоноситель охлаждался с помощью небольшой специально построенной градирни.

Естественно, в ходе работы возникли и новые проблемы. Первой был низкий ресурс главного электрического силового элемента – псевдоискрового разрядника. Он выходил из строя через сто – сто пятьдесят часов работы. Учитывая его стоимость под сотню тысяч рублей, каждый джоуль энергии, полученный с его помощью, оказывался золотым. То есть, до самоокупаемости установки было пока далеко. В этом направлении предстояло еще много работы.

Была и еще одна проблема. После недели непрерывной работы в урановом бланкете наблюдалась очень сильная наведенная радиоактивность. Химический анализ показал, что в ходе поглощения нейтронов там накапливался плутоний. От него надо было избавляться, что тоже представляло сложности. Плутоний – вещь в хозяйстве полезная, но крайне опасная для здоровья. И очень привлекательная для желающих создать ядерную бомбу. Факт накопления плутония поставил под сомнение возможность широкого применения подобных энергетических установок. Я посоветовался с Профессором по этому вопросу. После некоторых дискуссий решили отказаться от обедненного урана в пользу других поглотителей быстрых нейтронов.

Стояла середина мая. Воздух прогрелся почти до тридцати градусов. Солнце припекало по-июльски. Вода в озере была еще довольно холодной, но я уже открыл купальный сезон. Настроение было по-весеннему приподнятое. Все шло по плану. Что касается возникших проблем, связанных с ядерной установкой, то у меня были определенные наметки, которые не терпелось поскорее проверить. Вообще, в хорошую погоду необходимость уезжать с Базы воспринималась как тяжкое наказание. Поэтому, когда получил от Профессора сообщение с просьбой завтра с утра быть в конторе, хорошее настроение моментально улетучилось. Попытался слегка сжульничать, написав, что на завтра запланирован важный эксперимент. Надеялся, что удастся оттянуть визит до момента, пока не испортится погода. Или пока не отремонтируют машину, которую сдал в сервис. Но ответ был неумолим – бросить все и приезжать. Такая категоричность вызвала нехорошие предчувствия. Тем более, что Профессор так и не указал причину такой спешки.