laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

— Возможно, ты опять пытаешься выгородить этого... — Лили выслушала очередную конструкцию, еще более неприличную, чем обычно, — ...эту салодельню ходячую?..

— Бродяга, я не ослеп только благодаря ему.

— Да-а? И зачем же он это сделал? Просто так, потому что в его грязном сердечке вдруг проснулась доброта? — и тут Сириус сменил тон — с издевательского на серьезный и резкий; они с Ремусом как раз остановились по другую сторону портьеры: — Что такое?

— Я... ничего, — интонация выдавала Ремуса с головой; с тем же успехом можно было что-то прятать в домике из стекла. Северус еле заметно шевельнулся — Лили бросила на него беглый взгляд, но ничего не смогла рассмотреть в том неровном свете, который пробивался в нишу из коридора.

— В каком это смысле — "что такое"? — с фальшивой непринужденностью продолжал Ремус.

— Ты даже в лице изменился — будто что-то знаешь! Какого...

Лили решила, что отныне будет пропускать мимо ушей все его многоэтажные загибы. Она всегда была за свободу самовыражения, но сколько ж можно-то?..

— ...он сделал? — закончил Сириус.

— Он вылечил меня, Бродяга! Черт возьми, я уже миллион раз тебе повторял!

— Ну да, — с нажимом сказал Сириус, — но так и не сказал, зачем ему это нужно.

— Ну конечно — так Снейп мне и признается, зачем он это сделал! Может, искал рычаг давления на нас. Или хотел, чтобы Лили им восхищалась. Может, и то, и другое сразу — у него вполне могло быть несколько мотивов...

Лили бросило в жар — лицо вспыхнуло от непонятного смущения.

— Если этот скользкий... решил, что мы его по гроб жизни благодарить будем...

— Ну разумеется — с чего это нам его благодарить? Только из-за того, что я не ослеп?

— Лунатик, он явно что-то задумал. Только не говори, что ничего такого не заметил — я же знаю, ты у нас голова. Ткни Сопливчика мордой в реальность, скажи, что Эванс не станет с ним трахаться даже за все золото в Гринготтсе — и он тут же взбеленится...

Лили будто обухом по голове двинули. Возможно, с ней когда-то и случалось нечто подобное — не исключено, что даже недавно, — вот только она никак не могла вспомнить, когда именно.

— ...и напрочь перезабудет все заклинания. Он всегда был слабаком и ничтожеством; я миллион раз повторял, что у меня от этого мразеныша просто мурашки по коже, но сейчас это и правда так. Он примкнул к этому... Волдеморту, вот что он сделал.

— А с чего тогда вздумал лечить оборотней и магглорожденных? Думаешь, это у Пожирателей Смерти хобби такое? — поинтересовался Ремус с изрядной долей сарказма.

— Это такая маскировка, — не согласился Сириус. — Чтобы сбить нас с толку.

— В таком случае, она не работает. Бродяга, ну включи ты логику хоть на пять секунд: никто же не поверит, что Снейп... перевоспитался или как там это называется — только из-за того, что он совершил парочку добрых дел. На это никто не купится — уже никто не купился. Не тянет оно на прикрытие.

— И все же этого хватило, чтобы вы с Эванс стали считать его нормальным! — огрызнулся Сириус.

— Два студента из нескольких тысяч, не считая преподавателей? Хорошенькая маскировка, нечего сказать! Худшая в мире, должно быть!

— Сопливус вечно не видит главного, Лунатик, — резко возразил Сириус и устремился прочь — ковер приглушал его тяжелые шаги.

— И он в этом не одинок, — пробормотал Ремус и последовал за ним, но куда более тихо.

Хорошо, что в алькове стоял такой полумрак: Лили не знала, как теперь смотреть Северусу в глаза, и не хотела, чтобы он смотрел в глаза ей. Потому что готова была провалиться сквозь землю и не могла даже вспомнить, когда в последний раз испытывала такой жгучий стыд.

В отдалении послышались голоса — кажется, эти двое свернули за угол и наткнулись на Джеймса и Питера... Сириус выдал длинное ругательство, такое забористое, что у Лили чуть уши в трубочку не свернулись — она даже поморщилась. Ремус говорил вполголоса и явно пытался ему что-то втолковать — бесполезно, его даже не слышали.

Рядом пошевелился Северус — похоже, собрался уходить. Внутри всколыхнулась паника, вспыхнула в груди, бесформенная и яркая; Лили схватила его за рукав — под ногти забились катышки шерсти — и успела сказать:

— Пого...

Он застыл на месте, не двигаясь ни вперед, ни назад; безмолвствовал, и Лили молчала вместе с ним, потому что заговорить как-то не получалось. Слова никак не шли на язык... ни то, что она хотела бы сказать, ни уж тем более то, что ему надо было бы услышать.

— Да? — откликнулся наконец Северус до невозможности холодным тоном.