Роберт Говард - Долг стрелка

— Во имя дьявола, Ругла, — отрезал Годрик. — Это все воины, что у вас есть?

— Отряды разбросаны по всей империи, — ответил Ругла. — Я просил Чаму Хана собрать тут всех воинов империи, но он отказался это сделать. Почему? Один Эрлик знает! — тут генерал поднялся в седле. — Люди Черного Катая, вы меня давно знаете! Но вот рядом со мной человек, о котором вы слышали… великий воин Запада, который сегодня станет сражаться с нами. А теперь приготовьтесь, и когда придет Чингис со своими воинами, вы должны показать, что воины Черного Катая могут умирать как мужчины!

— Не так быстро, — проворчал Годрик. — Это ущелье выглядит многообещающим. Могу ли я подсказать как лучше организовать оборону?

Ругла развел руками.

— Несомненно.

— Тогда пусть воины восстановят эти баррикады, — отрезал Годрик, указывая на неровную линию наполовину осыпавшейся каменной кладки посреди ущелья. — Постройте баррикаду как можно выше. И пусть лучшие лучники встанут за первую линию из камня. А за спинами их воинов с копьями, мечников и воины с топорами…

Длинный жаркий день тянулся бесконечно. Наконец где-то далеко-далеко прозвучал громкий звон литавр, а потом гром копыт мириадов коней. Затем на плато высыпала оромная орда. Годрик ожидал дикой, неорганизованной массы варваров, который хлынут в бой без всякого порядка и системы. Однако кочевники двигались, образовав компактные отряды, по тысяч и воинов в каждом.

Стяги, штандарты из хвостов яков развевались над их головами. Когда Годрик увидел их упорядоченные ряды и решительность движения, он почувствовал, как сжалось его сердце. Эти воины были готовы к ожесточенной борьбе, и числом они превосходили своих противников раз в семь. Как норман мог рассчитывать противостоять им? Годрик от души выругался. Несмотря ни на что он надеялся выжить в этой заварухе, безумной схватке, которая ему предстояла. Единственное, в чем он был уверен, что прежде чем умрет, он нанесет врагу столько вреда, сколько сможет.

Теперь рыцарь вышел на переднюю линию укреплений и с любопытством смотрел на наступающих кочевников — коренастых воинов на низкорослых лошадях, с квадратными плоскими лицами, лишенные юмора и сострадания, чьи доспехи были из прокаленной кожи, лака и железных пластин, прикрученных друг к другу. Он поморщился, разглядев, что у каждого воина короткий тяжелый лук и множество стрел. С первого взгляда рыцарь понял, что эти стрелы пробьют обычную кольчугу, как бумагу. Еще у каждого всадника было копье, боевой топор с короткой ручкой, булава и изогнутая сабля, которая была много легче, чем двуручные ятаганы катайцев.

Ругла, стоя за плечом рыцаря, указал на гигантского всадника, скакавшего перед воинством.

— Субэтаэй, — прорычал генерал. — Воин из ледяной тундры с сердцем холодным, как его родная земля. Он может скрутить железное древко копья петлей голыми руками. Высокий красавчик, который скажет рядом с ним — Джэбэ-нойон. У него серебряная кольчуга и плюмаж из перьев цапли. И, во имя Эрлика, там сам Кассар Могучий — оруженосец хана. Ну… если самого Чингисхана тут нет, то он вскоре появится, потому как он никогда не выпускает Кассара далеко из поля зрения. Потому как оруженосец хана — дурак, всегда полагающийся только на свою физическую силу. Он опасен только в ближнем бою.

Взгляд холодных серых глаз Годрика уставился на гиганта Субэтэя. Рыцарь чувствовал, как в нем растет ненависть к этому воину, не реальная ненависть, а та жажда боя, которую чувствует воин, столкнувшись с равным себе по силе. Сначала Годрик собирался вступить в переговоры, но, очевидно у монголов были совершенно иные планы. Они затопили плато, словно поток, хлынувший из ада, а впереди неслись отряды конных лучников.

— Вниз! — взревел Годрик, резко опустив правую и левую руки. — Прячьтесь за скалы! Пикейщики и меченосцы ложитесь на землю! Лучники, ответный огонь.

Ругла повторил приказ, и стрелы защитников ударили по наступающим. Но усилия оказались явно недостаточными. Вид наступающей орды превратил защитников Джахадура в камень. А Годрик никогда не видел, чтобы воины стреляли с седла, как делали это монголы. Они едва достигли расстояния полета стрелы, а защитники Катая уже начали падать замертво. Рыцарь почувствовал, что воины струсят и бросятся в рассыпную перед безумной слепой яростью монголов, когда на них обрушатся передовые отряды тяжелой кавалерии монголов. Воин рядом с Годриком взревел и упал навзничь со стрелой в горле, крик ужаса пронесся по рядам защитников Катая.