Роберт Говард - Долг стрелка

Лошади налетели на баррикаду, ломая кости, и нападавшие были поражены. Без сомнения, монголы были готовы пожертвовать первой линией нападающих, но бойня оказалась больше, чем они могли рассчитывать. Вторая линия, несущаяся по горячим следам первой, завязла у стены в извивающихся останках, а третья понеслась по ним. Вся линия баррикад превратилась в единое кровавое месиво. Дико ржали лошади, вопили обезумевшие люди, умирающие кричали, в то время как те, кто был жив, залитые кровью, яростно рубили друг друга.

Задние ряды безжалостно топтали своих умирающих товарищей. Земля была завалена убитыми и ранеными. Тем не менее некоторым из монголов удалось добраться до линии защитников, а потом они предприняли отчаянную попытку, перебраться через стену. Они умерли словно крысы, загнанные в ловушку, и это воодушевило воинов Черного Катая.

Один из нападающих, гигант с жестоким лицом, осадив коня, снес железной булавой голову копьеносца-защитника. С обеих сторон послышался крик:

— Кассар!

— Кассар, говоришь! — проворчал Годрик, сделав шаг на край баррикады. Гигант приподнялся на стременах, и когда его булава качнулась в замахе, боевой топор в правой руке Годрика обрушился на его остроконечный шлем. Топор и шлем разлетелись на куски, конь упал на колени. А потом конь повалился на бок, подминая под себя мертвого всадника.

Годрик отшвырнул разбитый топор и подхватил булаву противника, которая упала на камни. И тут старый Ругла закричал:

— Богда! Богда! Богда! Гургаслан!

И все защитники разом подхватили его крик. Вот так Годрик приобрел новое имя, которое в переводе значило «Лев», и кровь окрестила «новорожденного».

Монголы вновь стали медленно отступать, и тогда Годрик взмахнув булавой закричал:

— Будьте мужчинами! Сражайтесь смело! Вы уже перебили врагов вдвое больше, чем вас!

Однако рыцарь знал, что самые серьезные испытания еще впереди. Монголы были деморализованы. Всадники от рождения, они наконец поняли, что верхом никогда не смогут захватить стены, которые защищают эти сумасшедшие. Теперь, вооружившись кривыми саблями и щитами, они спешились и выстроились. Словно черная волна прокатилась по равнине, заваленной трупами, и обрушилась на стену, ощетинившуюся копьями. Небольшие группы стрелков стреляли с флангов. Воины Черного Катая уже опустошили свои колчаны, а монголы только того и ждали.

Мгновение, и баррикады превратились в кровавый ад. Копья защитников ломались точно также, как кривые мечи нападавших. Монголы лезли на стену и падали замертво, образуя лестницу из мертвых тел. Большинство из нападавших были убиты копьями защитников, а те немногие монголы, кто пробился через барьер были перебиты мечниками.

Кочевники наступали волнами и откатывались назад. Их напор поражал. Не нужно было ни криков, ни команд, чтобы подгонять их. Годрик увидел Джэбэ-нойона, который вместе с монголами сражался пешим.

Волна за волной обрушивалась на барьер, постепенно разрушая её. Монголы несли чудовищные потери. Годрик был поражен их решимостью и желанием захватить малозначимое горное королевство. Но он понимал, что все будущее Чингисхана, как завоевателя, зависит от того, удастся ли ему искоренить оппозицию у себя в тылу. И великий монгол готов был дорого заплатить за это.

Стена рушилась. Монголы буквально растаскивали её на куски. Они не могли подняться на неё, но, вбивая копья между камнями, они ослабили кладку, а потом выламывали камни голыми руками. Они умирали, и их товарищи, шагая по их трупам, продолжали их работу.

Субэтэй спрыгнул с коня, снял с седла тяжелую изогнутую саблю и присоединился к пешим воинам. Он нацелился в центр стены и стал разваливать её голыми руками, не замечая ударов копий, которые отскакивали от его шлема и доспехов. В стене появилась брешь, и монголы лавиной хлынули туда.

Годрик отчаянно закричал и прыгнул, чтобы остановить эту волну демонов, хлынувшись в дыру в стене. Работая булавой, Субэтэй расчищал себе дорогу. Годрик закричал, призывая защитников отступать, и только тогда увидел, как Ругла парировал удары изогнутой сабли Джэбэ-нойона.

Старый генерал уже имел глубокую рану на бедре, и когда норман бросился на помощь, клинок монгола разрубил кольчугу, во все стороны брызнула кровь. Ругла медленно осел на землю, и Джэбэ-нойон резко развернулся, чтобы отразить яростный удар рыцаря. Монгол вскинул меч, чтобы отразить свистящую булаву, но гигантский норман нанес удар изо всех сил — удар, от которого нельзя было защититься ни с помощью искусства фехтовальщика, ни с помощью доспехов. Ятаган монгола разлетелся, шлем разъехался, а сам он рухнул на землю, словно оглушенный бык.