Жюль Верн - Дети капитана Гранта

— Сэр, вот он слово в слово, — ответил Гарри Грант: — «27 июня 1862 года трёхмачтовое судно “Британия” из Глазго потерпело крушение в полутора тысячах миль от берегов Патагонии, в южном полушарии. Капитану Гранту и его двум матросам удалось добраться до острова Табор…»

— Как? — воскликнул Паганель.

— «Там, — продолжал капитан Грант, — испытывая постоянную и жестокую нужду, они бросили в море этот документ. Координаты острова — 153° долготы и 37°11′ широты. Окажите им помощь, или они погибнут».

При слове «Табор» Паганель вскочил и, не будучи в силах сдерживаться, закричал:

— Как? Остров Табор! Но ведь это остров Мария-Терезия!

— Вы правы, господин Паганель, — ответил Гарри Грант. — На английских и немецких картах он называется Мария-Терезия, но на французских он значится как остров Табор.

В этот момент тяжёлый кулак опустился на плечо Паганеля, который даже присел от удара. Надо признаться, что удар этот был нанесён майором, в первый раз в жизни вышедшим из рамок приличия.

— Географ! — сказал Мак-Набс тоном величайшего презрения.

Но Паганель даже не почувствовал нанесённого ему удара. Что значил этот удар по сравнению с ударом, нанесённым его самолюбию учёного?

Итак, как теперь выяснилось, он был недалёк от истины. Он почти целиком расшифровал документ. Одна за другой, Патагония, Австралия, Новая Зеландия казались ему бесспорным местонахождением потерпевших крушение.

Слово «contin», которое вначале толковалось «continent» (континент), стало впоследствии «continuelle» (постоянная); «indi», обозначавшее сперва «indiens» (индейцы), затем «indigenes» (туземцы), наконец, приобрело своё настоящее значение — «indigence» (нужда).

И одно единственное полустёртое слово «abor» обмануло проницательного географа. Паганель считал его частью французского глагола «aborder» (приставать, причаливать), тогда как это было название острова Табор, того самого, который служил убежищем потерпевшим крушение. Ошибка эта, впрочем, была вполне простительна, так как на корабельных картах «Дункана» остров этот назывался Мария-Терезия.

— Всё равно! — кричал Паганель, клочьями вырывая на себе волосы. — Я не должен был забывать этого двойного наименования! Это непростительная ошибка — ошибка, недостойная секретаря Географического общества! Я обесчещен!

— Милый Паганель, умерьте же свою печаль! — уговаривала его Элен.

— Нет, сударыня, никогда! Я — осёл!

— И даже не учёный осёл! — произнёс тоном соболезнования майор.

Как только обед был окончен, Гарри Грант привёл своё жилище в порядок.

Он не взял с собой ничего, желая, чтобы преступник получил всё наследство честного человека.

Все вернулись на яхту. Гленарван намеревался в этот же день двинуться в обратный путь и отдал все распоряжения относительно высадки Айртона.

Бывшего боцмана привели на палубу, где он очутился перед Гарри Грантом.

— Здравствуйте, Айртон, — сказал Грант.

— Это вы, капитан? — ответил Айртон, не выразив ни малейшего удивления. — Я очень рад видеть вас живым и невредимым.

— Кажется, Айртон, я сделал ошибку, высадив вас на обитаемую землю?

— По-видимому, так, капитан.

— Теперь вы займёте моё место на этом пустынном острове. Я надеюсь, что вы раскаетесь во всём том зле, которое причинили людям.

— Всё может быть, — спокойно ответил Айртон.

Гленарван обратился к бывшему боцману.

— Вы продолжаете настаивать на том, чтобы вас высадили на необитаемый остров? — спросил он.

— Да, сэр.

— Остров Табор устраивает вас?

— Совершенно.

— Теперь выслушайте мои последние слова, Айртон. Здесь вы будете отрезаны от всего человечества. Чудеса случаются редко, и едва ли вам удастся бежать отсюда. Вы будете здесь совершенно одиноки, с глазу на глаз со своей совестью, но, в отличие от капитана Гранта, вы не будете ни забыты, ни покинуты. Вы недостойны того, чтобы люди помнили о вас, и всё же они будут помнить. Я знаю, где вы находитесь, Айртон, я знаю, как вас найти, и я не забуду об этом.

— Благодарю вас, сэр, — просто ответил Айртон.

Это были последние слова, которыми обменялись Гленарван с бывшим боцманом. Лодка была спущена, Айртон сел в неё.

Джон Мангльс предварительно переправил на остров несколько ящиков консервов, кое-что из посуды и большой запас пороху и пуль.

Айртон мог начать новую, трудовую жизнь; всё необходимое было предоставлено ему, даже книги.

Час разлуки с людьми настал. Экипаж и пассажиры собрались на палубе. У многих сжалось сердце. Мэри Грант и Элен не могли скрыть своего волнения.