Миша вскочил и побежал к двери. Это в самом деле был Ли-Фу. Несколько смущаясь, Миша ввел его в комнату.
Василий Иванович, Ли-Фу — мой исцелитель! — торжественно отрекомендовал он дунгана.
Ли-Фу скромно, но с достоинством поклонился, пожелал всем приятного аппетита и поздоровался за руку сначала с Кандауровым, затем со всеми «стальными. Землемер вопросительно посмотрел на Мишу, а тот подсел к нему и с виноватым видом зашептал на ухо объяснения. Бурденкова поставила на стол еще один прибор. Видя это, Фома изобразил притворный ужас на лице, замахал руками.
— Ты что, сдурела? — напустился он на хозяйку. — Ты чего даешь? Тут палочки нужны. Китайцы разве вилкой едят? — Он отвернулся, прикрыл горстью рот и захихикал.
Ли-Фу привстал со своего места и, вежливо улыбнувшись, вернулся к Фоме.
— Моя родился Китай, но китайсыка обычаи моя не шибко соблюдай, — пояснил он. — Моя родом из Синьцзян, но умей и вилка-ложка кушай. — Снова сев на свое место и лукаво потупив глаза, Ли-Фу добавил: — А вот твоя к Василь Иванычу гости ходи, моя тебе дунгансыка кушанья угощай и палочка давай, а вилка-ложка не давай.
— Я тогда голодный останусь, не умею с твоими палочками управляться, — проворчал Фома под общий хохот. — Я уж тогда лучше рукой.
— Все думай: моя — китайсыка люди, — проговорил Ли-Фу, — а моя Василь Иваныч зови, моя есть дунган.
— Ну дунган, так дунган, — согласился Кандауров. — И дунган человек, и китаец человек.
Вскоре после прихода Ли-Фу к компании присоединился, наконец, и Петр — старший рабочий отряда. Это был человек средних лет, небольшого роста, но плотный, с крупными чертами лица и сосредоточенным взглядом.
Петр поздоровался, тяжело опустился на лавку и вздохнул. Присутствующие оживились, задвигали стульями, заулыбались. Саяпин налил ему водки, Мешков пододвинул заливное. Петра любили и уважали в отряде. Только Фома относился к нему как бы с усмешкой. Впрочем, он так ко всем относился, даже к самому себе. Он и сейчас не упустил случая позлословить на его счет.
— Ну его, председатель, не выбрал? — Фома звал так Петра, который был бригадиром в сельскохозяйственной артели и приехал на Дальний Восток из засушливых районов Донбасса. Чтобы лучше изучить участки и выбрать для своей артели самый хороший, Петр нанялся рабочим в землеустроительный отряд. — Все привередничаешь? За советом к старожилам ходишь? А мы тут без тебя все пельмени поели.
Широкая улыбка засветилась на лице Петра, и оно сразу стало добрым и приветливым.
— Ну и добре. Не очень-то я их люблю.
Петр отодвинул поставленную хозяйкой тарелку с пельменями и, не переставая улыбаться, разложил на столе схему переселенческих участков. После этого начались расспросы: с кем говорил Петр, как да что.
Миша, собиравшийся прочесть отрывок из своей поэмы, вздохнул, сунул рукопись в карман и занялся едой. Сейчас присутствующим было уже не до стихов. Краем уха он прислушивался к тому, что рассказывал Петр.
— Вот и надумал я к нему сходить, — продолжал Петр. — Да, видно, в насмешку меня туда послали.
— Что же, не дал он небе совета? — поинтересовался Фома. — Дать то дал… — Петр добродушно улыбнулся. -
Теперь мне самому смешно, а тогда обидно стало. Долго он молчал, это хозяин-то, все меня оглядывал, недобрым таким, медвежьим взглядом, да и сам, как медведь: голова всклокочена, грудь — что твой жернов, и бородища дремучей, как лес. Прямо леший какой-то. «Ого, — думаю, куда я попал!» Осмотрел он меня с головы до ног и на дверь показывает. «Выметайся, — говорит, — отседа! Вот и весь мой совет. Домой вертай. Нашли, — говорит, — кого в тайгу присылать! Не по барину, — говорит, — говядина!» Ну, что делать? Плюнул я и ушел.
Фома хлопнул ладонями по столу и захохотал:
— Ну дела!.. Говори спасибо, что цел ушел. Не любит Гжиба вашего брата, переселенцев. Это знаешь кто? Хозяин тайги.
Кандауров покосился на Фому.
— Кто же его так зовет и почему? — поинтересовался он.
Фома неопределенно пошевелил в воздухе пальцами.
— Ну так, вообще… Хозяином он там себя держит. Как бы сказать: блюдет тайгу. А зовут… что же, все его так зовут.
— Блюдет тайгу, — повторил землемер, задумчиво наблюдая за колечком дыма, вылетевшим из трубки, — а вот кое-где «хозяевами тайги» называют самых опасных и коварных ее врагов.
Землемер умолк, попыхивая трубкой.
Мише очень хотелось расспросить Кандаурова, кого он считает врагами тайги и почему их называют хозяевами ее, но тут снова вмешался Фома.
Читать дальше