Таша Строганова - Хозяин тайги

Глаза медленно привыкали к темноте.

Филипп зажмурился на пару секунд, это помогло. Он не слышал ни единого звука, кроме настойчивого тиканья задолбавших его настенных часов. Такое ощущение, что всё вокруг замерло. Даже Тайги не было слышно, хотя обычно она громко сопела, развалившись посреди комнаты. Из чего Фил сделал вывод, что Данила выпустил её побегать по периметру.

Это к лучшему. Осторожно поднявшись со своей койки и в тайне молясь, чтобы она не начала скрипеть, Филипп застыл, сделал пару глубоких вдохов и двинулся вперёд. Кровать Данилы он нашёл бы и с закрытыми глазами, но всё же был рад, что уже начал различать силуэты мебели, хотя бы не убьётся и не разбудит грохотом всю окрестную живность.

Медленно, крадучись, Филипп подбирался к цели. Он видел Орлова, лежащего на спине, с запрокинутой за голову рукой. Тот, конечно, как и всегда спал в одном белье. Будто издевался, сука, нарочно, выставляя своё тело.

Залипнув немного на большой, широкой груди, покрытой порослью волос, Филипп сглотнул вязкую слюну на языке и осторожно опёрся одной рукой в край постели. Он занёс ногу и застыл, боясь разбудить Орлова. Выждал несколько секунд и аккуратно оседлал его.

Данила шумно выдохнул, но не проснулся, и Ларин закусил губу, справляясь с волнением и бешено колотящимся сердцем. Он чувствовал себя полным идиотом, пытаясь вот такими глупыми способами соблазнить понравившегося мужика. Но у него было опыта соблазнения подобных экземпляров, оттого и страшно было до жути. Хоть раньше Филипп и не лез за словом в карман, с Данилой всё обстояло иначе.

Усевшись, он чуть поёрзал, кайфуя от того, как большой, даже в спокойном состоянии член, ощущается приятным давлением на его яйца и промежность. Осмелев, Филипп положил руки Даниле на живот и медленно двинулся вверх, наслаждаясь тёплой кожей и чужими мышцами. Данила качком не был, он получил своё шикарное тело от физической работы, и, боги, это было охуенное тело.

Увлёкшись своими ощущениями, Филипп уже практически лёг на грудь Орлова. Он выгнулся, выставив задницу, как последняя течная сучка, и ничуть этого не стыдился. Его вело от этого мужчины, к чему стеснение и жеманство.

Оказавшись лицом к лицу с Данилой, Филипп жадно и немного нервно облизнулся, разглядывая в темноте контур пухлых губ. Взгляд метнулся к шраму, что пересекал почти всю щеку. Так захотелось пройтись по нему языком. Наверное, это было каким-то извращением, но Ларина возбуждал даже этот изъян на чужом красивом, волевом лице.

Вдохнув поглубже, будто собирался нырять, Филипп решился и всё же поцеловал. Без напора, просто лаская чужой рот, чуть прихватывая губы, пока не пытаясь проникнуть глубже. Он так отдался этому, что не сразу почувствовал на своей заднице руки. А когда дошло, то замер, боясь пошевелиться. Но лишь на мгновение, потому что в следующее уже поцеловал по-настоящему.

Сильные руки мяли его ягодицы, разводили их в стороны и снова сводили вместе, словно замешивали крутое тесто. Задница у Филиппа было что надо, он занимался футболом больше десяти лет, в конце концов. Поэтому знал, что там есть за что подержаться.

Но Данила не спешил отвечать на поцелуй. Он то ли не до конца проснулся, то ли думал. Филипп отстранился и посмотрел в его чёрные сейчас в темноте глаза.

– Я, кажется, говорил тебе? – голос Орлова прозвучал глухо и немного хрипло со сна. – Просил ко мне не лезть? Мне это не интересно.

– Твои руки на моей заднице говорят об обратном, – парировал Филипп. Его начало чуть потряхивать, неужели не сработало, неужели снова прогонит?

– Это просто инстинкт, – отчеканил Данила и одним слитным движением просто спихнул Ларина с себя на пол. – Прекрати меня донимать. Иначе я позвоню твоему отцу и скажу, чтобы забрал тебя. Понял?

Филипп сидел на полу, неудачно подвернув ногу. Боли он почти не чувствовал, по крайней мере физической. Только внутри неприятно ныло. Да, наверное, он был готов к очередному отказу. Но, чёрт…

– Ты понял меня? – продолжил настаивать Орлов.

Филипп с некоторым усилием поднялся и бросил через плечо:

– Пошёл ты.

Вечеринка шла полным ходом.

Филипп кайфовал от всей той вакханалии, что творилась вокруг. Он буквально растворялся в чужом удовольствии и эйфории. Сам он не был поклонником каких-нибудь препаратов, так, максимум пара таблеток и косячок. Но его развозило от самой атмосферы лёгкого безумия и трипа.