Таша Строганова: Лекарство от любви

Илья долго цеплялся за эти отношения.

Он действительно был привязан к Коле. В конце концов, они провели рядом почти два года. У них были схожие интересы, общая тусовка, они жили вместе.

Впрочем, стоило быть честным с самим собой. Романов просто позволял Илье находиться рядом. Воспринимал как ещё один арт-объект в своём дорогущем лофте с видом на Измайловский парк. Берсенев не понимал, зачем тратить столько денег на жильё. Но у Коли имелась мечта, и Илья отнёсся к ней с уважением.

Жаль только, что на мечты самого Ильи Романову было плевать.

Илья старался. Он закрывал глаза на многое. На игнор, безразличие, на забытые даты годовщин, на отсутствие интереса к успехам Берсенева. Он успокаивал и убеждал себя тем, что Коля просто творческая личность, увлекающаяся натура, которой важно быть в движении, в поиске, испытывать вдохновение. И когда Романов находился на подъёме, всё ещё как-то держалось на плаву.

Но потом тот впал в депрессию. Депрессия у человека искусства это совсем не то, что подавленное настроение у мастера второго разряда с Кировского завода тракторных деталей и нормалей. Творческая натура в таком состоянии могла сжечь со свету не только себя, но и других. Вот и Илья невольно попал под влияние Романова.

Он устал, заебался. Ему окончательно открылись глаза на то, насколько он незначим и незначителен в жизни Николая. А ведь Илья его любил. И каждое подобное осознание выворачивало Берсенева наизнанку, вытягивало из него жилы.

И чем яснее он всё понимал, тем отчетливее осознавал – так больше продолжаться не могло. Да, наверное, он поступил малодушно, оставив Романова в тяжёлый для того период. Но Илья в коем-то веке решил подумать о себе.

Он попрощался с Николаем, смотря в его пустые глаза, оставил ключи и вышел из квартиры всего лишь с парой чемоданов. За два года жизни в этой квартире у него скопилось очень мало вещей.

Первое время было очень хреново. Хотелось лезть на стену. Казалось, что всё ещё можно исправить. И, наверное, если бы Коля позвонил, позвал обратно, Илья наплевал бы на всё и просто приехал. Но Романов не позвонил. Ни через день, ни через неделю, ни через полгода.

Илья погрузился в работу, взялся за сложный проект, которому отдавал все свои силы. Его хватало лишь на то, чтобы вечером приползти домой, раздеться и упасть в кровать. Иногда он даже не раздевался.

Выходные стали какой-то особенной мукой. Поэтому Берсенев взял за привычку куда-нибудь уезжать, чтобы находиться среди людей. Брал короткие двухдневные круизы, ездил на турбазы, в дома отдыха. Это стало даже некой традицией.

И со временем его отпустило.

Конечно, обида на Колю осталась. Но по большей части всё притупилось. Болеть ведь не может вечно? Тем более, они расстались совсем не на пике отношений. Хотя такого пика у них не было даже в самом начале. Их секс был до того скучным и пресным, что Илье начало казаться, будто он вообще не способен вызвать желание в другом человеке, как и испытывать его самому. Ведь до Романова у него тоже не было хорошего опыта за плечами.

В какой-то момент, когда образ Коли ушёл куда-то на подкорку, мелькая лишь серой, навязчивой тенью, Берсенев решился пойти на свидание. В конце концов, прошло больше семи месяцев, надо было двигаться дальше.

Вот только ничего не вышло. И проблема состояла не в том, что все мысли Ильи вертелись лишь вокруг Романова, нет. Всё оказалось куда хуже. Он понял, что парень, который в какой-то момент их общения на сайте показался ему интересным, совершенно не вызывает никаких эмоций. Только глухое раздражение и потребность быстрее уехать домой. Лишь бы не сидеть тут, будучи оцениваемым кем-то ещё.

В тот раз Илья подумал, что, возможно, просто человек случился не его. Он попробовал спустя неделю ещё раз. Результат остался тем же. А когда всё повторилось и на третьем свидании, Берсенев сделал неутешительный вывод. Разрыв с Романовым оставил в нём куда больший след, чем просто разбитое сердце.

Он тогда вышел из ресторана, где проходил ужин, попав прямо под ливень, и остановился посреди парковки. По-хорошему стоило вызвать такси, но Илья почему-то решил ехать сам.

Последнее, что он помнил – занос на встречку, визг тормозов и ослепительная вспышка света прямо перед отключкой.

Первым ощущением пришла боль.

Илья поморщился и застонал, чувствуя, как ломит всё тело. Его будто переехал грузовик. А может, так оно и было? Потом он сообразил, что ничего не видит, и Берсенева захлестнула волна паники. Он ослеп?