Александра Першина - Есть жуков и причинять добро

– В наибольшей – на ферме, на ней я просто забываюсь и вспоминаю о безопасности только чтоб не схлопотать от ядовитых подопечных, а в полной – никогда. Наверное, мне нужно познакомиться с котом?

– В точку. Кстати, в прошлый раз ты обещала рассказать о вашей ферме.

И Хана, замявшись, начала монолог. Сначала он был скачущим, сбивчивым, девочка чересчур экспрессивно описывала обыденные вещи, не зная, где делать эмоциональные акценты. Но со временем она заметила, что Марс весь – внимание, не перебивает, не торопит, не просит снять очки, и ход мысли прояснился, выровнялся, стал последовательным и понятным. А у мальчика все внутри замерло и затаилось от описываемого Ханой чуда, чтобы не разразиться бурными удивлениями и восторгами, потому что чувствовал, как хрупка нить ее повествования.

Робкая рассказчица завершила свою речь кратким описанием каждого этажа и развернулась всем телом к Марсу, чтобы посмотреть на выражение его лица, не снимая капюшон. Мальчик остался спокойным, но блеск удивления и воодушевления в глазах проглядывался даже сквозь затемненное стекло.

– Потрясающе. Так вот чем вы там занимаетесь, что ж, жизнь под землей не такая серо-бурая, какой я ее себе представлял.

– Еще бы. Чем темнее вокруг человека, тем более яркие краски буйствуют внутри. Наша жизнь состоит из одних ограничений, которые вынуждают наших ученых ломать голову и выдавать самые креативные свежие идеи, чтобы жизнь под землей оставалась возможной. Основные принципы заимствуют у природы и перешивают их под свои нужды, но порой приходится идти и против нее. Однако яркие впечатления моей жизни фермой и ограничиваются. В моем представлении твоя жизнь – что-то заоблачное. Природа не дает пощечины и не хочет сломить, а ласкает и сопутствует. Люди общаются между собой искренне и обмениваются энергией…Ах, и наличие котов, конечно.

– Ха, это безусловно главный плюс, – усмехнулся Марс, – зришь в самую суть. Из твоих уст все действительно звучит идеально, но такового не бывает. Я люблю природу, но засчет того, что постоянно контактирую с ней с пеленок, не испытываю такого трепета по отношению к простым ее явлениям. Я просто привык. И не смогу таким свежим восприятием оценить как ее недовольство, так и невероятные красоты и благосклонность, что тебе еще предстоит. Разве что прямо сейчас запереть меня под землей на десяток лет.

– Ты только скажи! – впервые уловил Марс ироничные нотки.

– Так-так, я понял, нужно быть осторожней с желаниями. Так что пользуйся преимуществами, будь осторожна, но с этой самой осторожностью впитывай и изучай. Я же чувствую в тебе эту жажду жизни, несмотря на вагон страхов и зажатость. А что касается людей: да, мы можем устанавливать зрительный контакт и заботиться друг о друге без осуждений. Но мы с тобой живем в небезопасном месте. Твои предки оказались более мнительными и осторожными и спустились, мои избрали сложный путь, требующий смелости, но и они не безупречны. Регулярно я с покорным видом выслушиваю ложь. Все всегда хорошо и солнечно, слышу я, даже когда исчезает отец и сгорают дома. Я понимаю и чувствую куда больше, чем думают взрослые, способность перенимать состояние других людей у меня с раннего детства. И становится очень больно, когда не доверяют самые близкие. Давно научился не показывать этого – пока я спокоен и миролюбив, бдительность и маскировка родителей ослабевает, и я могу узнать почти все сам, нутром. Но иногда хочется сбежать от такой искаженной, вывернутой наизнанку заботы. Кажется, многие родители решают не читать инструкцию к ребенку, надеясь, что сами разберутся, и выходит то, что выходит.

Хана молчала, обдумывая. Марс заметил, что она погрузилась в его рассказ, забыв беспокойство о безопасности, волнение отступило.

– Да, иногда любовь принимает странные формы. Наверное, любви можно учиться всю жизнь и до совершенства все равно будет далеко. До тех пор, пока она не перестанет быть эгоистичной, зацикленной, поверхностной. Больше не будет олицетворением душевных травм человека, а станет глубоким, свободным, крылатым чувством.

Тем временем поднялся ветер, и мост стали захлестывать волны. Марс заметил, как бледные кисти девочки сжались в напряженные кулаки и понял, что грандиозное обмундирование не справляется. Оценив ситуацию, мальчик понял, что ближайшим укрытием является сейчас его подземный тайник, скрывающийся в уже кромешной темноте леса. С другой стороны, находился он совсем близко, и Марс знал каждый метр на пути, всвязи с чем у него возникла идея дойти дотуда наощупь, с зажмуренными глазами. Заверив Хану, что рядом есть безопасное место, мальчик взял ее под руку и почувствовал окаменение всех мышц девочки. Та неслушающимися пальцами застегнула пару крупных пуговиц, соединив две половины капюшона на середине лица, чуть выдохнула и поковыляла, переставляя деревянные ноги и следуя за Марсом. Он же подобрал тонкую, иссохшуюся ветку дерева на подходе к сомкнувшимся темным силуэтам лесных исполинов и, закрыв глаза, сделал первый шаг. То, какой вымученный у них получился дуэт, горько позабавило Марса. Вспомнив «Битый битого везет», улыбнулся и зашагал мягко и постепенно, водя перед собой веткой во избежание столкновений. Хана ощущалась как статуя – замороженная ледяная принцесса, которую было довольно сложно вести. Так и брели они молча, сосредоточенные только на продолжении ходьбы вопреки всему.