Александра Першина - Есть жуков и причинять добро

Наконец Марс почувствовал стопами твердость под слоем дерна, отпустил Хану и нагнулся скатать верхний слой почвы в рулон и открыть люк. В эти минуты глазами мальчику служили руки, и, жадно щупая все вокруг, он спустился на пол, покрытый сеном, и зажег лампу. Только тогда он распахнул глаза, которые, привыкнув к темноте, удивленно защипали и сомкнулись в маленькие щелки. Марс велел Хане расстегнуть капюшон, чтобы не упасть и не травмироваться во время спуска в люк, и помог ей спрыгнуть.

Неопределенное время они просто сидели на ароматном сене и приходили в себя, не в состоянии ни о чем думать. Глаза их постепенно обретали нормальный размер, адаптируясь к свету. Было неимоверным облегчением оказаться в светлом, сухом, безветренном месте. Хана с любопытством стала оглядывать вокруг себя. То, что находились подростки под землей, девочка поняла сразу по стенам и запаху, который они отдавали. В одном углу теснились бутылки, ворох бумаги, маленький столик из темного дерева, напоминавший скорее поднос на низких ножках для завтрака в постели, и еще какой-то хлам. У одной из стен лежало несколько бумажных пакетов, а в диаметрально противоположном от столика и бутылок углу высился толстый слой сена, а на нем накидано несколько пестрых подушек с вышивками различных птиц. Несмотря на то, что убежище занимало не более трех-четырех квадратных метров, в нем атмосфера дома ощущалась сильнее, чем в их с мамой полноценном жилище.

– Так ты, выходит, тоже кое-что знаешь о подземной жизни! – взбудоражено прошептала Хана.

– Думаю, мы должны бежать, – без умысла проигнорировал ее реплику Марс. – Между нашими образами жизни огромная пропасть, только посмотри, а ведь города находятся на соседних берегах реки. Представь, какой она может быть в другом лесу, в другой полосе, на противоположном конце света.

Живот у Ханы свело, она подтянула колени к груди, свернувшись клубком.

– Все это звучит так многообещающе, но для меня пока и ближайший к дому километр ощущается как мир, полный опасностей с коварными чудовищами, притаившимися за каждым деревом и гигантским золотым огнедышащим драконом в небе.

Марс прекрасно понимал, о чем говорит девочка, да и со своей боязнью был в состоянии покорять планету ровно до первых сумерек в лесу. Только теперь стало очевидно, что им нужен кто-то еще. На жителей Гардасхольма рассчитывать не приходилось. Судя по тому, что они бессильно загибались от сырости, Хана была самым пытливым и живым относительно остальных горожанином. Перекинув мысленный взгляд на Тахиярви, в памяти первыми всплыли родители и Калле. Однако Эир была слаба от тоски по Ансгарду и постоянного притворства, а потому выбор пал на друга с угольными глазами.

К Калле можно прийти с чем угодно, этот человек умеет выслушать и поддержать. Однако Марс смущался в его присутствии, ибо с мужчиной суперэмпатия не работала. Если по движениям, дыханию и энергетике мальчик мог понять почти всё о человеке, а взгляд в глаза довершал картину, то при зрительном контакте с Калле он только запутывался. Мужчина был всегда спокоен, движения полны грации, маленькая фигурка передвигалась по городу уверенной скользящей походкой. А черные глаза перекрывали всё. Они преграждали путь пронырливым взглядам стеной, занавесом, не пускавшим никого дальше задорного умиротворяющего блеска на поверхности. Из-за этого, а также из-за размера глаз взгляд казался немного сумасшедшим, быстрым и проницательным, но непроницаемым.

Светло-серые глаза Ханы были освещенными магистралями к ее мыслям, освещенными словно по последнему слову техники. И ей Марс рассказал о своем друге, поеживаясь от холода. Затеплившийся где-то глубоко огонек идеи заставил мальчика энергично тереть ладонями бедра и слегка подпрыгивать на месте во время экспрессивного описания Калле. И не мог он пока понять, действительно ли желание сбежать вызвано жаждой справедливости, или все-таки это зудящая нехватка приключений. Мальчик отмахивался от внутреннего вопроса как от жужжащего комара, мол, одно другому не мешает.

Хане вполне симпатизировали широкие порывы Марса, но она сидела молча. Слишком страшно. Страшно уже без паники, головокружения и крика, ее мысли просто будто заморозили. Лимит смелости на сегодня ушел уже в минус. Девочка впала в ступор, будучи не в силах даже ответить хотя бы нейтральными словами вежливости. Она просто сидела, перманентно покрытая испариной холодного пота, тупо смотрела в одну точку. Какие-то мысли переваливались с боку на бок в ее голове, становясь все страннее и страннее, пока экран не погас, и Марс не почувствовал тяжесть на своем плече. Он убрал плечо, и Хана мягко соскользнула на высокий слой подушек и сена, источавшего слишком сильный, слегка прелый из-за сырости запах. Мальчик же еще долго размышлял, опершись спиной о мягкую земляную стену и вдыхая пары воды и своих сомнений и, не заметив, забылся с ноткой воодушевления в измученном сознании.