Александра Першина - Есть жуков и причинять добро

Еще одна причина ценить нахождение на священном для девочки восьмом этаже – одиночество. Сюда допускалось крайне ограниченное количество людей, и во время своей работы Хана редко с кем-то сталкивалась. Девочка не любила общаться с гардасхольмцами. Обычно это были весьма несуразные диалоги, отчасти из-за отсутствия зрительного контакта, с дефицитом взаимопонимания. А ее дела в Штрудхарте наполняли ее, давали спокойствие и согревали во всех смыслах.

Глава 7

Ночь Марса и Эир в лесу вышла не из простых, но они не растерялись: завязали глаза мальчику и бродили знакомому участку леса, чтобы не замерзнуть. Коты, надышавшись свежим лесным воздухом, пришли в чувство и теперь не болтались обвислыми тяжелыми тушками, а дергались и голосили, возмущаясь такому варварскому способу фиксации. Когда ветви плотно расположенных деревьев стали пропускать первые рассеянные и неуверенные волны света, погорельцы решились повернуть к дому, изможденные ночным бдением, усугубленным неизвестностью.

Когда семья добралась до городка, робкий зарождавшийся свет окреп до полноценных утренних сумерек, сырых и туманных, а в нос вновь ударил тревожный запах дыма. Увидев из-за последних деревьев несколько домов, включая их собственный, а точнее место, где он располагался, из глаз у обоих одновременно брызнули слезы. На месте половины из восьми домов в поле зрения находилось пепелище с серыми, неспешно поднимающимися клубами дыма. С ним мешался туман, пытавшийся затопить этот мрачный упаднический пейзаж.

Зрелище вызвало у мальчика с мамой такое щемящее чувство одиночества, что они обнялись и пока не могли сдвинуться с места. Всю ночь, так или иначе, в них происходили торги с реальностью: «Быть может, это сон?», или хотя бы «Пострадает лишь незначительная часть дома». Однако огонь проглотил половину города, и теперь столкновение с настоящим стало неотвратимым.

– Марс! Эир! Вы знаете, что мы уже считали вас частью этого пепла? – мужской тонкий тихий голос окликнул их, и натянутые как струнки тела бездомных полностью повернулись на звук.

Из тумана вышел низкий силуэт и облекся в хрупкого смуглого мужчину в пальто до пят.

Калле – активный горожанин, чьи энергия и организаторские способности били ключом, благодаря чему Тахиярви гудел и дышал. Его дом слыл самым большим в Тахиярви. Если весь город состоял из одноэтажных крох с чердаками, отведенными под хозяйственные нужды, то его жилище было массивным, трехэтажным, включая жилую мансарду. Однако это место редко пустовало: из-за отзывчивости и живости хозяина терялось роскошное высокомерие внешнего вида здания, в нем вечно что-то кипело, журчало, кричало и падало. И теперь Калле сообщил о том, что уже три семьи нашли у него кров, пока сгоревшие дома не отстроят заново, разместятся и Эир с Марсом. И посмотрел на них своими огромными сверкающими глазами. Они занимали бОльшую часть худого лица, темно-карие с крупными зрачками, всегда были как бы подсвечены восхищением, что бы ни происходило. Взгляд – то, чем приводил в смущение Калле всех без исключения. Он объяснял значение имени мужчины, в переводе означавшее «горячий». В толпе он всегда выделялся длинным пальто в холодную погоду, а в жаркую – полностью татуированными руками.

Марс часто бывал у Калле, а потому чувствовал себя совсем не обездоленным, однако теперь дом заполнился людьми под завязку. В каждом помещении раздавались голоса, включая даже ванную. Детей решили разместить наверху, в нескольких просторных мансардных помещениях. Калле показал миниатюрную спальню Эир на втором этаже, а Марсу доверил самому выбрать себе угол на следующие пару месяцев. Мальчику пришлись по душе аскетичные, но уютные комнаты с разбросанными по деревянному полу матрасами. За пятой дверью оказался не очередной стадион с суетящимися от неожиданной смены обстановки детьми, а комнатка не более шести квадратных метров. Здесь было только несколько подушек, внушительных размеров аквариум с несколькими полосатыми барбусами и окно, занимавшее почти весь наклонный потолок мансарды. Мальчик удовлетворенно улыбнулся и бросил в угол тулуп.

После он пошел за Эир, чтобы вместе отправиться в столовую. Они не ели со вчерашнего дня и целую ночь бродили по лесу. Так что теперь, когда хотя бы прояснилась ситуация с крышей над головой и можно было немного выдохнуть, мама с мальчиком почувствовали такую усталость, что спускались вниз по лестнице, опершись друг на друга и поддерживая. Выбивали из колеи мысли о поджогах, отсутствие вестей от Ансгарда, но без еды этими беспокойствами истощенные мозги лишь жонглировали и перекидывали с места на место, не давая ни намека на ответы или сил, чтобы их поискать.