Александра Першина - Есть жуков и причинять добро

За это Хана ценила Штрудхарт больше всего: она имела возможность хоть как-то менять обстановку и представлять себя в разных уголках планеты, пусть и подземных её уголках. Ведь даже почва пестрила разнообразием: от мягкой как пластилин, ярко-красной прохладной земли до потрясающего на ощупь мельчайшего жгучего песка, струящегося с ладоней между пальцами. Пестрили разнообразием и обитатели: от двадцатисантиметровых жуков-дровосеков и прочих жуков-крепышей с рогами, шипами и в хитиновых доспехах до хрупких малых огненных муравьев, едва достигавших двух миллиметров. Но и этих крох едва ли можно было назвать беззащитными, ведь они обладали способностью выживать со своей территории любую другую популяцию насекомых. При контакте с человеческой кожей работник получал сильнейший укол ядовитым жалом, напоминавший удар током, а из-за медлительности и рассеянности жителей Гардасхольма несчастные случаи происходили с завидной регулярностью.

Без владения огромным количеством информации по энтомологии в Штрудхарте было делать нечего, более того, невежество и халатность отнимали жизнь. Сначала потенциальные специалисты проходили теоретическую подготовку и различные тесты, а затем им проводили пробную экскурсию по одному под чутким надзором нескольких работников. Далеко не каждый мог безмятежно наблюдать, как вокруг снуют тысячи телец, шустро перебирая лапками, по своим важным членистоногим делам. Их крупные скопления формировали силуэты, похожие на огромных текучих монстров, могущих заслонить свет или объединиться в еще большую тучу. Под тяжестью насекомых, пробегавших над головой новичка, невесомая на вид мембрана дрожала и прогибалась, опускаясь почти до затылка. В такие моменты неустойчивая психика студентов, дрогнув, трогалась с места и бедных претендентов навсегда выносили из здания либо с неудержимой чесоткой, либо кричащих и плачущих. Самых же тихих по темпераменту – бледными, с застекленевшим выражением глаз. Конечно, бедолаг не бросали и еще долго регулярно беседовали и успокаивали, но доступ в Штрудхарт навсегда закрывался. Таким образом, минутная слабость обесценивала потуги интенсивного двухлетнего обучения, и те немногие, которые полностью восстанавливались и желали попробовать еще раз, были обречены на отказ. Впереди маячил один из видов механической повторяющейся работы, которой кроме работников Штрудхарта и участников надземных экспедиций занимался каждый гардасхольмец.

О таких историях Хана перед своим первым визитом в научное царство слышала неоднократно. И дабы не лишиться возможности проводить время в единственном интересном месте бесцветного подземного города, использовала свое секретное оружие против мнимых страхов: максимальное сосредоточение. Она как губка впитывала всю информацию на экскурсии, внимание стало единственным, обострившимся до предела чувством, чтобы посторонние мысли и фантазии не нашли места в голове девочки. Так и получила она одобрение холодных, спокойных ученых, проводивших экскурсию.

Теперь же Хана находилась в полном доверии со всеми коллегами и выполняла значительную часть работы. Любимым этажом девочки был восьмой – Тропический. Даже после долгого нахождения здесь, к виду диковинных пушистых, но ядовитых лономий, глазастых иглистых дьяволов и бабочек самых сложных расцветок она так и не привыкла и восхищалась всегда как в первый раз. Разнообразие здешних обитателей кружило голову. Разрешение выполнять работы на этом этаже Хана получила пару месяцев назад. И хотя изрядно попотела над теорией, узнаванием особенностей и хитростей каждого из видов маленьких существ, она уже успела два раза угодить к доктору, обитавшему тут же, в Штрудхарте, в лаборатории с противоядиями. Это место пользовалось завидной популярностью у ученых трех верхних этажей.

Мембрану восьмого этажа окружала не почва, а полноценная имитация тропического леса, так как внушительная часть насекомых данной климатической зоны жила на поверхности. Таким образом, жителям восьмого этажа удавалось жить одновременно и под землей, и находиться на ее поверхности среди растений, да еще и быть внутри здания. Из-за того, что часть цикла развития некоторых насекомых проходила в воде, по лесу протекал слабый трехуровневый ручеек, заканчивавшийся небольшим озерцом-болотцем глубокого зеленого цвета. Свет был приглушенный, красный, для получения существами определенной, необходимой им волны, поэтому там всегда стоял жутковатый полумрак. Благодаря специальным пульверизаторам поддерживалась очень высокая влажность, в некоторых местах доводимая до тумана. Но даже находясь вне его, Хана могла увидеть подсвеченные красным, витающие в воздухе частички воды, что выглядело поистине сюрреалистично, будто по атмосфере этого тропического космоса неторопливо плавали маленькие красные звезды. Девочка всегда уходила с восьмого этажа с мокрой кожей и сморщенными подушечками пальцев. Если влаги и в остальном подземелье имелось в избытке, то теплом она насыщалась только в Тропиках. Здесь поддерживалась температура около +30 оС, и это было самым настоящим наслаждением. После исключения из экспедиционной команды Хана стала зябнуть в Гардасхольме и никогда не могла согреться до конца. Сырость, леденящий холод туннелей и не сильно отличающийся от него домашний климат. Она, казалось, потеряла человеческую способность к теплокровности и стала подстраиваться под окружающую среду. Вечная промозглость нервировала её и заставляла кутаться во множество слоев одежды. Однако в Тропиках она нежилась в тепле как кусочек свежего бекона в горячем масле, потрескивая от удовольствия.