Максимилиан Кравков - За сокровищами реки Тунгуски

Петя набрал обломков сучьев, скатившихся сверху, и, разведя костерок, повесил над ним котел.

А Иван Николаевич сперва горным компасом определил, в каком направлении тянется пласт графита, а потом рулеткой измерил его толщину.

— Окончательная промышленная разведка, — рассказывал он, — всегда старается узнать об’ем пространства, занимаемого полезным ископаемым. Положим, что оно определилась в тысячу кубических метров. Тогда, зная, сколько весит один кубический метр графита или другого ископаемого, можно узнать вес запасов всего месторождения…

За чаем продолжали эту беседу.

— А зачем узнавать запасы, — интересовался Петя.

— А как же! Положим, мы нашли железную руду и хотим из нее добывать чугун. Так прежде, чем строить рудники и завод, надо точно знать, каким количеством металла они обеспечиваются. А то выстроим большой завод, ухлопаем на него крупные средства и вдруг руды окажется мало!

Так разговаривали они, пережевывая сухари, пока ни опростали весь котелок. Николай, случайно взглянул на реку и очень удивился…

Встал, пристально пригляделся и неуверенно сказал:

— Глядите-ка! Не то река обмелела, не то берег поднялся!

Все вскочили, начали смотреть. К их удивлению, до второй графитовой скалы теперь свободно можно было добраться по осушившемуся карнизу.

Вода в реке убывала почти на глазах! Недавно бывшие под поверхностью камни, теперь обнажились и сверкали своими мокрыми головами.

— Пошли графит смотреть, — обрадовался Петя и, наскоро собрав котелок и посуду, побежал к скале.

За ним пошел, все еще удивленный, Николай, а сзади шагал что-то соображавший и очень озабоченный Иван Николаевич.

Когда добрались до графита, то речку курица сумела бы перейти в брод!

Вода еле журчащими ручейками сочилась меж каменьев, лужами накопляясь в ямах.

И тогда Иван Николаевич, вместо того, чтобы осматривать графит, остановил ребят и изменившимся голосом сказал:

— Я понял в чем дело. Может быть большая беда! Вероятно, речку где-то недалеко сейчас засыпало обвалом. Получилась запруда, и вода накопляется сейчас вверху. А как только она прорвет запруду, то ринется вниз таким валом, который смоет нас как пылинку!

— Бежать надо! — сразу же отозвался Коля.

— Куда? — раздумывал Иван Николаевич, — если назад — то не меньше часу надо до ледяных ворот итти! А часа запруда может и не продержаться…

— Особенно, если она из снега, — догадался Николай, — тогда ее живо размоет.

Все замолчали. Даже черный Хорька почуял тревогу людей, притих и жался к ногам…

— Наверх лезть надо! Наверх! — вдруг завопил Петюха, — ох, не хочу я, чтобы меня потопило! И Кольку и Ивана Николаевича!

— Не нюнь! — прикрикнул строго Коля.

Живо осмотрели стены ущелья. Первая скала графита поднималась крутыми уступами метров на десять. А выше, в массиве траппа, виднелась узкая расселина, уползавшая куда-то вверх.

— По той скале и — до трещины! — так скомандовал Иван Николаевич.

И действительно, несмотря на страшную крутизну указанного пути, больше подниматься было негде…

И все четверо, считая и Хорьку, бросились обратно, к первому графиту.

В ущелье стояла зловещая тишина. Вода не прибывала, но и не убывала.

Увы, склоны графита оказались такими скользкими и сглаженными, что, при первой же попытке забраться, Коля с’ехал на животе и ушиб себе коленку.

— Давайте ступени рубить! — распорядился Инан Николаевич. Как благодарен был Николай графиту за то, что тот оказался таким мягким!

Он приставлял к скале свой толстый охотничий нож, а Иван Николаевич ударял по ручке его молотком, и графит откалывался плитками.

Николай поднялся на первую приступку и стал рубить вторую ступень.

— А вы веревку готовьте, — крикнул он вниз, — собаку надо поднять!

Порвали две рубашки, скрутили из них жгутом веревку и обвязали под брюхом испуганного Хорьку. Коля взобрался метра на три. Выравнял там уступ скалы и сделал площадку, на которой могли уместиться все. Тогда Иван Николаевич сменил его и начал врубаться выше. А Петя с собакой пока еще дожидались на берегу.

— А что, — говорил Николай, ведь чем дольше вода не идет, тем сильней она потом ударит?

— Должно быть, что так! — отвечал Иван Николаевич, вколачивая нож поглубже.

Работали яростно и упорно. Порой неверный удар ранил руку. Но на это некогда было обращать внимания — надо было спасать свою жизнь!

И когда, наконец, долезли до верха графитовой скалы и подняли туда ружья и остатки припасов, Петя снизу испуганно заорал: