Андрей Зализняк - Прогулки по Европе [litres]

А минут через пятнадцать, вылезши из своего купе в коридор, вижу: в фуражке, в полном форменном облачении наш пузатый уже проходит хозяином по вагону: «Сдавайте паспорта!».

(из поездки в Словению и Италию в августе – сентябре)

15 августа 2003, пятница. 22.15 поезд Москва-Вена. Читаю словенский учебник. На границах всё довольно небрежно – кроме чешской. Австрийскому пограничнику рискнул сказать несколько слов на своем плохоньком немецком. Вскинул глаза и спросил подозрительно: Sind Sie deutsch? Для него плохой немецкий – значит, немец!

Вена рано утром 17-го. Без приключений купил билет на Любляну и еще успел погулять перед вокзалом по пустынной утренней Вене. До Брук-ан-дер-Мур дорога мне уже хорошо знакома. Дальше Грац, Марибор (на Драве), Сава двумя рукавами.

Через шесть часов Любляна. 39°, очередь раскаленных пустых такси на мертвой южной жаре. Все таксисты вместе поодаль в тени занимаются чем-то одесским или, пожалуй, уже одесско-балканским. С гостиницей все в порядке. Выясняется, однако, что, в отличие от Кракова, этот съезд славистов пропитанием своих участников не интересуется. Попытался купить какой-нибудь приемлемой еды, но куда там: воскресенье.

В понедельник 18 августа съезд не заседает – день экскурсий. Поехал в экскурсию на горные озера. Знаменитое озеро Блед, впечатляющий замок на огромной вертикальной скале над водой. Божественное купанье. Плывешь на спине и прямо над тобой скала с замком. «Вы не переплыли озеро? – спрашивает Даниель Вайс. – А я переплыл». Потом еще одно озеро – Бохинь, повыше. Поднялись на фуникулере еще на 1000 метров. Средневысокие, несуровые Юлийские Альпы – другой бок которых я постоянно видел во время велосипедных прогулок по Фриули.

На следующий день немного посидел на заседаниях, но Коля Михайлов довольно скоро увел на обед – с его новой приятельницей Симонеттой Сими, с Хелимским и Дыбо.

В среду 20-го с утра немного посопредседательствовал с Райнхардтом на заседании, но быстро убедил его, что он и один справляется превосходно, и улизнул в нору – собраться с мыслями и с духом. В 14.30 мой доклад. Выкроили мне добавочное время – начали на полчаса раньше и отдали время неприехавшего, так что получился целый час. Председатель Верещагин всячески благоприятствовал. Было примерно человек 130. Получилось в общем удачно. Много вопросов; замечания не агрессивные. Райнхардт: «Это не богомилы, раз есть святые». Какридис: «"Повелевают человеческими судьбами человеческие страсти" прочитано скорее всего неверно – звучит анахронично».

Красимир Станчев со мной очень дружелюбен и ласков. Гуляя по людному центру, я остановился у моста и, как и положено туристу-зеваке, бездумно смотрел на публику. Вдруг кто-то обнял меня за плечи. Смотрю: Красимир. А его спутница уже успела прицелиться фотоаппаратом и щелкнуть нас двоих.

Вечером прием по поводу наступающего закрытия съезда. Обнаружилась Жужа – приехала на один день на свой доклад: дольше – дорого. Петер Коста рассказывает о Мельчуке; осторожненько-осторожненько выясняет, еврей ли я. Коля Михайлов со своей Симонеттой; она умоляет глазами при нем не пить. Не пью. Впрочем, довольно скоро становится ясно, что жертва была напрасной. Бьёрнфлатен: «Вы меня помните?» Розанна Бенаккьо, Лефельдт, Роланд Марти, Кайперт, Эккерт, Паневова, Гиро-Вебер, сестры Рождественские, Бондарко. Молодая украинка Елена Стадник, ныне в Германии. Спрашиваю о происхождении ее фамилии – в ответ смеется: «Да знаю, знаю, что так зовут вашу аспирантку!»

В четверг утром сходил послушать Жужу: «Эмиграция как смерть: Набоков "Посещение музея"». Прекрасно говорит, чуточку высокомерно. Понравилось.

На улице подходят трое: «Здравствуйте, мы из Белоруссии. Нам вчера понравился ваш доклад. Готовьте теперь, пожалуйста, доклад к следующему съезду». (Следующий съезд – через пять лет.) По дороге в гостиницу искал нищего отдать скопившуюся мелочь – не тут-то было: сытая страна! Заподозрил одного: стоял у стены – да не решился: вполне мог оказаться и добропорядочным крестьянином.

В час дня Джорджо забирает меня к себе в машину – и на запад. С нами еще чета американцев, живущих в Удине. Граница около Триеста. Итальянский пограничник долго вертит мой паспорт, любопытствует. Американка роется во всех сумках и портмоне – паспорт запропастился. «Э, да ладно, – говорит пограничник, – проезжайте!» Американка в потрясении: «Нигде в мире, кроме Италии, такого быть не могло бы!»