После этого на кафедру вылезает какая-то ханжеского вида тетка и начинает руководить всеобщей молитвой. Так что и здесь католицизм не отстает от века.
Закат солнца просидел в кафе близ Гарибальди, у начала Садов (Giardini), прямо напротив роскошных яхт и могучих кораблей.
Понедельник. Потребовался банкомат – и нигде его не видно. Стал искать без всякой географической идеи, абсолютно наугад: налево, направо, прямо, налево – куда нога ступит. И вдруг прямо над ухом: «Андрей! Ты что здесь делаешь?» Оборачиваюсь: Клара Янович. «Да, – говорю, – город маленький!» – «А где Лена?» – «Она не может оставить матерей, им 95 и 93». – «Это что! Вот моей свекрови 101, бодра, с хорошей памятью». Поговорили про память, я пожаловался неосторожно на свою. И тут Клара вдруг останавливается, глядит мне в глаза и с комсомольской прямотой: «Послушай, а ты помнишь ли, как меня зовут? Или стоишь, разговариваешь с кем-то, никак не вспомнишь, с кем?» Вот уж повезло так повезло: помнил!
Рассказала про Аверинцева. Он делал 5 апреля доклад в итальянском сенате по приглашению председателя сената философа Pera. А в конце апреля приехал в Италию снова по приглашению Витторио Страды. Инфаркт произошел 3 мая после доклада в Ватиканском совете, там же. Российский посол Спасский (внук Булганина) всегда очень его ласкал, но тут сказал: 9000 евро на вертолет для его транспортировки у посольства нет. Но дошло до Pera, и тот, как только узнал, немедленно выслал военный вертолет за счет сената для перевозки в Инсбрук.
В музее Correr. Целый зал – монеты дожей, от Sebastiano Ziani (1172-78) до Lodovico Manin (до 1797): 625 лет без единого пропуска (я проверил). Везде имя дожа. Всего их около 80. Не пропущен и изменник Marino Falier. А какие имена! – Dandolo, Contarini, Morosini, Renier, Pesaro, Gritti, Mocenigo, Trevisan, Foscari и т. д. Каждое – это сейчас палаццо, или площадь, или улица, а то и целый канал. В списке дожей фамилии часто повторяются – картина та же, что с династиями посадников в Новгороде. И шесть веков одинаковая форма золотого цехина: справа дож на коленях, слева св. Марк. Приходит в голову та же мысль, что когда-то в лионском музее: хорошо бы запереть Фоменко в этом зале – пока не ответит, кто же и когда всё это выдумал из головы и подделал.
Зайду, думаю, раз уж я оказался на piazza, еще и в San Marco. И что же? – очередь почти до столпа с крылатым львом толщиной в четыре человека!
Ушел опять в сторону Гарибальди. Присел в кафе; вскоре рядом, составив несколько столов, расположилась компания французов средних лет – человек 10 или 12. Первые полчаса у них ушли на научнейшее обсуждение того, кто какое питье закажет. Дальше разговор уже практически не сворачивал с теоретических достоинств и недостатков питей здешних и питых в других местах. Но все же настоящее серьезное дело началось с того момента, когда официант принес счет. Каждый по очереди, включая и дам, вздрючив очки, с глубоким вниманием прочел счет целиком – как увлекательный роман. Без конца переспрашивали официанта – по-французски, разумеется, – правда ли, что то-то и в самом деле стоит столько-то. Тот, надо отдать ему должное, отвечал по-итальянски. И как потом собирали деньги… Счет второй раз пошел по кругу, и каждый выкладывал на стол монетки, выискав в счете глазами свои строчки. Одной только лингвистики сколько на это потребовалось – ведь надо же всему знать названия…
Вторник. Довелось, наконец, попасть на scala Contarini del Bóvolo – раньше всегда либо было закрыто, либо не было сил взобраться наверх. Bóvolo (или Búvolo) – это, оказывается, вовсе не буйвол (который búfalo), а улитка (или змея?), она же спираль. Похоже, что это место, которое чтут больше местные люди, чем туристы. Посетителей так мало, что билетерша уходит со своего места и сопровождает до самого верха двух дам – одна венецианка, другая ее гостья, приезжая итальянка. Билетерша и венецианка примерно на равных правах просвещают приезжую в том, что это за лестница и почему на Венецию надо смотреть сверху именно с нее. В двух шагах – огромнейший куб театра La Fenice (а с земли он так зажат, что с окружающих его улиц-щелочек совершенно нельзя понять, что он грандиозен). С двух сторон, и тоже неожиданно близко – San Marco и Santa Maria della Salute.
А сама scala строилась как чистая демонстрация богатства рода Контарини. Она была пристроена к palazzo Contarini и была выведена в высоту ровно настолько, чтобы можно было на все окружающие дома смотреть сверху. «А где же palazzo?» – спрашивает приезжая. – «Ах, он теперь в таком упадке, – отвечает билетерша, – что и показать уже нечего».
Читать дальше