Георгий Кублицкий - Фритьоф Нансен [Его жизнь и необыкновенные приключения]

До берега километров двадцать, не меньше. Все пространство рябит разреженным льдом. Кое-где темнеет чистая вода. У далеких береговых гор тускло светится гигантский ледник, ползущий к морю.

Нансен осторожно развертывает карту; дождевые капли гулко стучат по плотной бумаге. Он засекает компасом направление. Уже семь вечера. С мокрой палубы «Язона», задрав голову, на него вопросительно поглядывают спутники.

Что они чувствуют сейчас? Капитан Отто Свердруп дымит трубкой как ни в чем не бывало. Улуф Дитриксон тоже спокоен; этот пехотный лейтенант — сама дисциплина и воля. Кристиансен Трана, кажется, насвистывает что-то; вероятно, для того, чтобы скрыть волнение. Тране двадцать четыре года, и он провел их в деревне за плугом. Но Трана вынослив, не боится никаких лишений, у него золотые руки.

Что касается Балто и Равны… Да, вчера оба лопаря откровенно сознались, что отчаянно трусят. Их маленький народ много веков кочует по горной тундре на крайнем севере Норвегии. Лопарю нипочем снега и морозы, но море для него — чужая и злобная стихия.

Тщедушный Равна задрал голову в четырехугольной лопарской шапке. Он морщит свое круглое, безбровое лицо, и в глазах его надежда — может быть, начальник там, на мачте, одумается и не заставит бедных лопарей лезть в ледяную кашу?

Однако пора! Сердце Фритьофа сжимается. Такой милой, надежной кажется пропитанная ворванью дощатая палуба «Язона» — и так зловеща в вечерний этот час толчея равнодушных ко всему на свете мертвых льдин.

Быстро спустившись с мачты, Фритьоф натягивает коричневый непромокаемый костюм, прячет под остроконечный капюшон коротко остриженные русые волосы. Равна никак не может застегнуть пуговицы: дрожат руки.

Две лодки спущены за борт. Зверобои толпятся на палубе. Провожают, словно покойников. Молча тискают руки.

— Ну, желаю вам долго здравствовать! — говорит капитан Якобсен.

Нансен благодарит и первым спускается в лодку, к рулю. Тут кто-то спохватывается, раздается «ура», но какое-то невеселое. Коротко бьют корабельные пушки — прощальный салют…

С мачты «Язона» капитан Якобсен долго смотрит, как шесть фигурок, похожих в своих капюшонах на монахов, то гребут, то перетаскивают лодки через льдины.

Потом с береговых ледников наползли тяжелые тучи. Ночь обещала быть угрожающе мрачной. Капитан потерял лодки из виду. Теперь он корил себя за то, что не рискнул пойти во льды. Каково-то там Нансену на его скорлупках! Не послать ли лодку с матросами ему на помощь? Нет, пожалуй, Нансен скоро сам убедится, что поспешил, и вернется назад, к кораблю. А завтра, если льды позволят, старый «Язон» все-таки попробует пройти ближе к берегу.

Капитан сидел в «вороньем гнезде» до тех пор, пока далеко над ледяной глыбой не поднялся едва различимый флаг: это Нансен давал знать, что у него все в порядке.

— Отчаянный парень! — И повеселевший Якобсен приказал поднимать пары.

А Нансен тем временем с трудом пробивался к берегу. Лодки попали в сильнейший водоворот. Одну из них чуть не раздавило между двумя столкнувшимися льдинами. Всю ночь шестеро работали ломами и топорами, гребли веслами, отпихивались баграми.

Под утро дождь перестал. Темные зигзаги чистой воды тянулись к берегу, теперь уже недалекому. Равна, прищелкивая языком, советовал пристать возле невысокой скалы, под которой на отмели можно было бы мигом сварить кофе.

Неожиданно сильное подводное течение, проходящее возле берега, снова сплотило льдины. Обе лодки тотчас были вытащены на ледяное поле, но одна попала в узкую трещину, и острый обломок прорезал ее борт.

— Э-э, пустяки! Я сейчас! — И Кристиансен Трана достал свой плотничий топорик.

Свердруп взялся помогать ему. Вскоре свежая заплата надежно легла на поврежденный борт.

— Я же говорил — пустяки! — Трана любовался делом своих рук.

Но, пока стучали топоры, снова полил дождь, и берег заволокло. Благоразумно ли наобум пробиваться к земле после пятнадцати часов тяжелого, изнурительного плавания во льдах? Нансен распорядился поставить на льдине палатку. Во время отдыха, думал он, туман, наверное, рассеется. И мгла действительно поредела, но не со стороны берега, а со стороны моря. Зоркий Равна разглядел дымок «Язона», который на всех парах уходил прочь от Гренландии.

— Ах, как мы глупы! — воскликнул донельзя опечаленный лопарь. — Вон судно уходит, а мы остались в великом море. И я чую — тут наша могила.