Иван Муравьёв - Морские истории

Вот мы встали на якорь в речном заливчике недалеко от устья. Команда, давно и безуспешно ловящая рыбу весь путь до стоянки, приступает к шкиперу с требованием: «Хотим тут рыбачить!» Хотите? – Пожалуйста! Вот вам удочки, наживка, тузик. Вот прекрасный летний вечер. Только учтите, что рыба здесь – речная, и на что она клюёт, да как забрасывать, сказать вам не могу, потому что не знаю. Команда тем временем, не слушая резонёрства шкипера, закидывает в тузик припасы, удочки и друг дружку, после чего они отваливают от борта и, выставя удочки, тихо гребут в прибрежные заросли. Через два часа приплывают исцарапанные, растерявшие блёсны, но с верой в победу: «А мы их ночью! На донки! Не, ты видел, как она плеснула!» – и чуть не вывихивают руки, показывая размер сорвавшейся добычи.

Вот мой друг, свернув паруса, выбирает место для ночёвки вдоль узкой песчаной косы. За косой – солёное мангровое болото, защиты от ветра никакой, хотя волны и не мешают. Команда, посмотрев вокруг, морщит носы: «Ну, ты завёл! Неужели лучше стоянки не нашлось? Воняет тиной, да небось и комарья тучи. Идём в другое место!» «Как скажете!» – мой друг пожимает плечами – и следующие три часа лавирует среди бесчисленных мелей и островков в кромешной темноте тропической ночи, среди ветра и волн, а на носу терпит невзгоды и лишения очередной вперёдсмотрящий из команды, которым захотелось ночевать в красивом месте. В конце концов они, разумеется, дошли, встав на расчалки в крошечной бухте с чистейшей водой, окружённой гигантскими деревьями. Утренний вид вознаградил их за все тревоги ночи.

Оказывается, в море, как и в мире, абсолютной свободы не бывает и, что бы ты не сделал – обязательно придётся столкнуться с последствиями. На лодке, как правило – именно тебе.

Вот наша команда – ух после долгого перегона занимается ремонтом и сиестой на пирсе в Форт-Лодердейле. Данил, наёмный шкипер на перегоне, буднично передал документы и шкиперство Судовладельцу. Козырнул нам и уехал, сказав на прощанье: «Сегодня высокий прилив в час тридцать». Подумаешь, прилив! Тут – твёрдая земля! Мороженое! Девушки!! Вот и получилось, что опомнились мы как раз в полвторого, наскоро покидали всё в катамаран и пошли заправляться. Заправочный док там небетонный, а настилом, на сваях. Пока швартовались, пока заправлялись – пошёл отлив, и отливное течение, свободно проходя под сваи, прижало борт нашего катамарана к доку, аж кранцы сплющились. Каких усилий, нервов и мата нам стоило отодрать катамаран от места вынужденной стоянки – не описать словами. Все хорошо отделались: Судовладелец – парой царапин в покрытии, заправщики – лёгкими спугом, когда 45-футовая туша пронеслась в миллиметре от топливной трубы. А ведь могло закончиться гораздо печальнее.

Такое сочетание полной свободы и полной ответственности рождает в людях, шкиперах и команде, неизвестные ранее свойства. Об этом – чуть ниже.

Песнь 7

Новые люди

Since we sailed from Plymouth Sound

Four years gone, or nigh, Jack

Was there ever chummies, now

Such as you and I, Jack?

Long we've tossed on the rolling main

Now we're safe ashore, Jack

Don't forget your old shipmate

Fal-dee ral-dee ral-dee rye eye doe!

(Don't Forget Your Old Shipmate)

И вот так – день за днём, сквозь переходы и стоянки, швартовки и вахты. Реальные шторма и внутренние бури экватора, размолвки и примирения друг с другом, досадные промахи и помощь друзей – всё это влияет на нас, лепит и ваяет. От этого никуда не деться, не убежать, да обычно и не хочется.

Постепенно, исподволь, незаметно ни для тебя самого, ни для окружающих, внутри начинает что-то меняться. Что-то проклёвывается, расправляется, растёт. Конечно, для полного роста нужна, наверное, кругосветка. Хорошо, как минимум – трансатлантика. Но и за неделю обычного чартера, бывает, пускают ростки удивительные качества.

Сначала расправляет листочки авантюризм. Для него вообще достаточно снятия гнёта повседневности, не более. А уж на яхте, да на воле он вообще расцветает пышным цветом, и плодоносит вовсю, только уворачивайся.

Так случилось, что из семи участников нашего индусского анабазиса четверо не умели плавать. То есть, вообще. Естественно, пребывание среди бурной глубокой воды было для них испытанием и нагрузкой. Но за время чартера они пообвыклись, осмелели… В последний день круиза мы шли почти сорок миль до Афин, и завершающий отрезок пути, через залив, от Эгины преодолевали уже совсем ночью. Ветер усилился до шести баллов, постепенно раздувало волну. Сушил подошёл ко мне, буднично застёгивая спасик: «Иван, я на нос пойду». «Зачем?!» – «Да, очень звёзды красивые, а из кокпита их не особо видно» Ночью, в волну и ветер, человек решил идти на заливаемый волнами нос посмотреть на звёзды! Я тогда уговорил его ограничиться палубой и надеть страховку, но он, похоже, на меня чуть-чуть обиделся. Ему показалось (!) что я (!!) ему не доверяю(!!!) – вот, что с людьми делает авантюризм!