Серпухов Иванович - Одна из страничек освоения Северо-Востока

Груз переносили по галечному пляжу, под ногами путались остатки охотничьих трофеев местного населения - разбросанные повсюду огромные кости китов и других морских млекопитающих. Особенно выделялись аккуратные цилиндрические китовые позвонки - каждый мог заменить стул... Все это было необычно, но не очень удивляло. Мы знали, что чукчи живут промыслом морского зверя, а фонтаны китов часто появлялись близ парохода во время рейса - не такой уж киты были тогда редкостью. Однажды пароход даже наскочил на спящего кита, кит перевернулся, сверкнул белым брюхом, взмахнул огромным хвостом и нырнул. Тогда он показался мне очень небольшим по сравнению с пароходом, хотя достигал в длину не менее 15-ти метров, а в поперечнике полутора - двух метров.

Гораздо больше нас интересовали чукчи, с которыми предстояло жить два долгих года. Они нисколько не дичились, развязно здоровались, просили папирос, хотя по-русски говорили очень немногие. Была странная смесь экзотической меховой одежды и примитивных жилищ с современной техникой. Обтянутые моржовой кожей байдарки ходили под рульмоторами, в ярангах стрекотали швейные машинки и горланили патефоны, горели керосиновые лампы, а по ночам то и дело вспыхивали электрические фонарики. Поражало обилие этнических типов. Кроме наиболее распространенных монголоидов - широкоскулых со скудной растительностью на лице, встречались типичные русские мужики с окладистыми бородами, на которых как-то несуразно сидели туземные одежды. Попадались блондины и очень похожие на евреев. Некоторые женщины были особенно хороши... Сами себя чукчи называли анкелинами - морскими жителями - в отличие от кочующих в тундре оленеводов - чаучу.

Нас торопили. Плотников надо было доставить во Владивосток обратным рейсом, а навигационный сезон в Заполярье короток и капитан лесовоза боялся застрять во льдах. Работали дружно, полторы тысячи тонн груза доставили на берег за четверо суток, а строения полярной станции собрали за 23 дня.

Мы с Бойковым также стремились поскорее приступить к исследованиям - полевой геологический сезон здесь разве лишь чуточку длиннее навигационного. Учитывая это, нас отпустили, когда были собраны стены первого дома. Осмотрев в первые дни габбро-диабазовый массив мыса Северного, мы по прибрежной плоской равнине направились к невысокой возвышенности, расположенной в нескольких километрах от поселка, шли, делились впечатлениями, не приглядываясь к однообразной поверхности тундры, уже знакомой и не представлявшей для нас интереса.

Район же оказался интересным: удалось собрать фауну, определить возраст пород, наметить границу распространения ледниковых и современных морских отложений и исследовать довольно большую площадь. На станцию я вернулся почти одновременно с Бойковым и Семеновым. Они привезли почти полную байдарку горбуши, кучу впечатлений и, увы, отрицательное заключение о пригодности байдарки для геологических исследований. Отправились Бойков с Семеновым морем, но вскоре наткнулись на сплошной лед, перетащили байдарку в лагуну, а когда лагуна кончилась - опять в море, и так много раз. Пришлось-таки потрудиться, но зато быстро добрались туда и обратно.

Пока Семенов выполнял поручение Петрова, Бойков исследовал небольшой остров Колючий, сложенный наиболее древними в районе гнейсами и гранитами. На обратном пути им встретилась небольшая речка, по которой шла горбуша. Масса рыб неудержимо стремилась вверх по реке. На мелком перекате, до которого они добрались на байдарке, рыба ложилась на бок и двигалась так медленно, что ее можно было ловить руками. Они решили снабдить рыбой станцию. Дело, однако, подвигалось очень медленно. Горбуша выскальзывала из рук, и редко которую удавалось бросить в байдарку. Кому-то пришла идея поддавать рыбу ногами, как футбольный мяч. Сразу пошло на лад - через полчаса лодка наполнилась трепещущими лососями.

Горбуша пришлась очень кстати. Рыба была единственной живностью, которую зимовщики могли с аппетитом есть. Мясо встречавшихся в изобилии морских уток и гусей, не говоря уже о нерпах, лахтаках, моржах и даже белых медведях (тогда их отстрел не запрещался), сильно пахло рыбой. Привыкнуть к этому запаху никто из нас не мог, хотя чукчи ели, да похваливали.

Для геологических целей водный транспорт не подходил, так как вдоль берега моря простиралась широченная, лишенная обнажений низменная равнина, и база на берегу нечего не давала. Следовало искать другой транспорт. Заведующий факторией советовал воспользоваться носильщиками из местных чукчей. Жили они небогато и охотно согласились подработать, так как охотничий сезон еще не наступил. Работа сразу наладилась. В зависимости от расстояния, на которое забрасывались харчи и снаряжение, с нами шло трое или четверо парней. Один, а то и двое немного знали русский язык и были переводчиками, хотя и плохонькими. Чукчи помогали донести груз и уходили, условившись, когда за нами придти, а мы натягивали палатку и приступали к работе.