Григорий Плоткин - Поездка в Израиль. Путевые заметки

— Не ожидали, — говорим мы Хильде Цадек, — увидеть вас в Хайфе. Разве ваших концертов в Тель-Авиве больше не будет?

Она отрицательно качает головой:

— В городской филармонии около двух тысяч мест. Вторично заполнить такой зал публикой почти невозможно!

Припоминаю этот просторный, хорошо оборудованный концертный зал. В антракте после первого действия «Тоски» я спросил своего соседа:

— Скажите, почему в программе написано не «Зал филармонии», а «Фредерик Р. Манн Аудиториум»?

— Это одно и то же, — объяснил толстяк. — Концертный зал носит имя Фредерика Манна потому, что этот американский миллионер пожертвовал крупную сумму на его строительство. Он оплатил процентов двадцать всех расходов.

— А остальное?

— Остальное муниципалитет собрал с населения в виде налогов.

— И все же залу присвоили имя мецената?

Усики соседа вновь начали нервно подпрыгивать.

— Если бы только это! Когда торжественно открывали филармонию, Фредерик Манн пожелал, чтобы первым здесь исполнили гимн Соединенных Штатов Америки, а потом уже израильский государственный гимн. Руководители филармонии возразили. Назревал крупный скандал. Но Бен-Гурион как глава израильского правительства приказал исполнить волю Фредерика Манна. Первым был исполнен американский гимн.

Рассказ толстяка меня глубоко поразил: казалось невероятным, что израильские правители могут согласиться с таким демонстративным проявлением неуважения к государственному достоинству своей страны.

Когда-то мне рассказали историю о пассажире такси, который не рассчитал своих материальных возможностей: на счетчике выросла сумма, значительно превышавшая наличность его кошелька. Не зная, как выйти из неприятного положения, пассажир заявил: «Едем, шофер, дальше, авось, потом рассчитаемся!»

Эта поучительная история невольно припоминается, когда знакомишься с экономикой государства Израиль. Не имея возможности рассчитаться по прежним займам, правительство Израиля влезает в новые долги, не задумываясь над тем, что оплатить их оно не сможет на протяжении многих десятилетий. Авантюризм такой политики вполне очевиден. Удивляешься только тому, как израильские деятели могут кричать о независимости государства, каждый шаг которого связан с иностранным капиталом.

Было бы неверным отрицать рост израильской экономики за минувшее десятилетие. В стране построено большое количество жилищ и общественных зданий, появились новые предприятия и учебные заведения. Но все это сделано за чужой счет, на средства от пожертвований и на иностранные займы.

На многих домах помещены мемориальные доски и таблички, где написано имя высокого благодетеля, не пожалевшего денег на их строительство.

«Эту читальню подарили Тереза и Исидор Когей», «Эта аудитория построена на средства г. Рувима Менаше Мейера», — читаем мы на стенах технологического института в Хайфе. В некоторых аудиториях этого учебного заведения по две таблички: указывается, кто дал деньги на строительство и кто купил мебель. Актовый зал, между прочим, носит имя… Черчилля! Оказывается, английские богачи, пожертвовав средства на строительство, пожелали присвоить залу имя бывшего премьера Великобритании.

Такая же картина и в Иерусалимском университете: на стене актового зала вычеканено имя американского миллионера Джорена Вайца, в одной из самых больших аудиторий увековечили его коллегу — Генри Монтера.

Мы проходим по широким коридорам израильской «альма матер», слушая пояснения профессора Керзона.

— Вы спрашиваете, на какие средства существует наш университет? Правительство не имеет возможности полностью нас содержать, поэтому мы имеем два бюджета: один составляется из государственных ассигнований, а другой — из пожертвований наших друзей.

— Помещение у вас большое. Сколько студентов обучается в университете?

— Более четырех тысяч! — с гордостью отвечает Керзон.

А много ли среди них арабов?

Профессор смущенно разводит руками. Этот вопрос ему совсем не по душе.

— Как вам сказать, — наконец, говорит он, — у меня нет с собой точных данных, но у нас обучаются и арабские студенты.

Что-то подобное мы слышали и в «Бейлинсон-Госпитале»!

Рядом с Керзоном идет высокий, неопределенного возраста мужчина, который почему-то напоминает складной нож: в его суховатой «англизированной» внешности нет ничего лишнего, разве что модные очки со стеклами без оправы. Это — преподаватель университета доктор Гольдин. Он прежде не вмешивался в разговор и, чуть наклонив голову вперед, внимательно слушал профессора. Теперь он решил прийти на помощь Керзону: