Пётр Мельников - Они придут завтра

Выступая сами против моих концепций и прогнозов, они мобилизуют и всякую мелкую сволочь. Скоро Вы будете иметь удовольствие прочесть в печати одно из подобных выступлений против меня («Известия Академии наук», 1949 год, № 3). С этого выступления начнется открытая и развернутая война между нами, но, надеюсь, до моего победного конца над «тыловиками».

По поводу моих прогнозов мне приходится постоянно слышать «необоснованно», «спекуляция», «мистика», «метафизика» (невольно вспоминается мой прогноз на Колыме), но тотчас же после этого мой прогноз подтверждается и тогда я слышу: «случайное совпадение». Но не слишком ли уж много совпадений?»

«Восстав с одра болезни и выйдя из отпуска, узнал кое-какие результаты своего письма в ЦК, которыми хочу поделиться с Вами, — писал Юрий Александрович Петру Михайловичу 18 марта 1950 года. — Результаты поистине «блестящие». По линии Академии все ограничилось тем, что будучи в Ленинграде, академик Топчиев — главный ученый секретарь Академии, сказал: «Билибину надо помочь». После этого все было забыто, положение не изменилось ни на йоту.

В Министерство поступил запрос от ЦК партии, на который Захаров поручил составить ответ третьестепенным чиновникам. Эти, конечно, не упустили случая вылить на меня несколько лишних ушатов помоев, и в таком виде ответ был отправлен в ЦК. Положение опять-таки нисколько не изменилось, и, по-видимому, нет перспектив на его изменение. Сейчас я вижу, что критика и самокритика хороши лишь на страницах газет, а в жизни ими лучше не пользоваться. Поэтому оружие складываю».

Тут Сергей Дмитриевич рассмеялся. Чтобы Ю. А. Билибин сложил оружие, да кто этому поверит?

«В апреле надеюсь быть в Москве два раза, о своем приезде извещу Вас телеграммой. Хочу сделать общеметаллогенический доклад в Академии наук.

В мае думаю уже выезжать в поле».

«Оружие складываю». Как это не похоже на Юрия Александровича. Нет, нет! Быть этого не может! Сергей Дмитриевич дрожащей рукой взял последнее письмо Билибина и стал не торопясь вчитываться и вдумываться в то, что заключали в себя эти ровные строки, написанные крупным четким почерком, (все буквы, как солдаты в атаке!) и в то, что можно было легко угадать между строками.

«В Ленинграде состоялась теоретическая конференция, где я выступил с докладом: «Пути и перспективы развития советской металлогенической науки». Прибыло много ВИМСовцев с твердым намерением разгромить и меня, и мой металлогенический коллектив. Особенно зверствовал Саакян. Бой был жестокий. Но уже летом в частных разговорах Саакян расценивал этот бой как победу ленинградцев со счетом 2:1. Особенно жестоко был побит Саакян, против него выступали даже многие москвичи из Академии.

Второй мой доклад был в Академии наук в начале мая. Опять был жестокий бой. Академические руководители выпустили в прениях без ограничения времени трех демагогов со стороны: Саакяна, Амиросланова и Родионова (из Министерства геологии), никто из академических работников слова не получил, и я это расценил, как уклонение от боя.

Тогда же мы закончили серию статей по металлогении СССР для сборника. Статьи были приняты редакционным советом, но Х., в нарушении правил процедуры, отдал их на повторные рецензии в Москве ВИМСовцам. Рецензии, естественно, были отрицательные, но настолько пристрастные, что в Москве же принято решение пренебречь ими и печатать сборник.

В мае состоялось заседание Президиума Академии наук по вопросу разделения на самостоятельные лаборатории Ленинградской части ИГН, Меня на это заседание не вызвали — по-видимому, академик-секретарь Белянкин и директор ИГН Варенцов побоялись встретиться со мною в открытом бою. Мое предложение о создании самостоятельной лаборатории металлогении было проведено. Сейчас я руководитель металлогенической группы лаборатории геологии угля в Ленинграде.

В конце мая состоялось заседание у Тевосяна. Меня на него не вызвали: по-видимому, Захаров, Силуянов и Х. побоялись встретиться со мною в открытом бою, за что и получили замечание от Тевосяна. К этому заседанию Х. написал отзыв о наших работах, который я расцениваю, как клеветнический; в нем смазывались все наши достижения, выпирались все недостатки и содержался довольно неожиданный вывод, что работы безусловно интересные, что их надо продолжать, и «тонкий» намек на то, что под мудрым руководством Х. они могли бы дать прекрасные результаты.

Было предложено разработать план дальнейших работ и подготовить проект соответствующего постановления, который и доложить с обязательным моим участием. Под этим предлогом Х. задержал до конца июля мой выезд на полевые работы, то есть, заставил меня потерять половину полевого сезона. Но все-таки сумел сделать так, что заседание с моим участием не состоялось, и вопрос обсуждался уже без меня. У Х. совершенно неприкрытое стремление возглавить эти работы: чтобы я на него работал, а он по моей работе зарабатывал славу и награды. Все же проект постановления был подготовлен при моем еще участии и на днях ожидается его подписание. В нем предусмотрена организация в Ленинграде самостоятельной лаборатории металлогении.