Пауло Коэльо - Хиппи

Похоже, он и в самом деле попал в другой мир.

Карла не осталась до вечера на Даме, главным образом потому, что начался дождь, да и гадалка твердо обещала, что на следующий день явится человек, которого девушка ждет. И она, хоть и не любила научную фантастику, решила сходить в кино на «2001: Космическая одиссея», потому что слышала от многих, что это настоящий шедевр.

Фильм, в самом деле оказавшийся великолепным, не только помог ей убить время, но и подтвердил то, что она знала – впрочем, дело было не в знании, а в абсолютной неоспоримой истине: время идет по кругу и неизменно возвращается в ту же точку. Мы рождаемся из семени, растем, стареем, умираем, ложимся в землю и в ней снова становимся семечком, которое рано или поздно воплотится в другого человека. Карла, хоть и появилась на свет в лютеранской семье, пережила увлечение католицизмом и на мессе любила повторять из «Апостольского Символа веры»: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь».

Воскресение мертвых. Она как-то раз попыталась поговорить об этом с падре, спросила его о реинкарнации, но тот сказал, что речь здесь идет о другом. О чем же? – спросила она. Ответ – совершенно идиотский – гласил, что она просто еще не доросла до понимания. С той минуты она стала постепенно отдаляться от католицизма, сообразив, что и падре не понимает, что значат эти слова.

«Аминь», повторяла она по пути в отель. Она была готова воспринять все, что Бог захочет сказать ей. Отойдя от христианства, Карла искала хоть какой-то ответ на вечный вопрос о смысле жизни и в индуизме, и в буддизме, и в даосизме, и в языческих африканских культах. Один поэт много веков назад сказал: «Твой свет озаряет Вселенную // Любви светильник жжет и Постижение спасает».

Поскольку ничего сложнее любви не было в ее жизни (любовь была сложна до такой степени, что лучше о ней было не думать вовсе), Карла пришла к выводу, что Постижение заключено внутри ее самой, о чем, в сущности, и говорили основатели всех этих религий. И теперь все, что попадалось ей на глаза, напоминало о Божестве, и она старалась, чтобы каждый жест ее, каждый шаг были формой благодарности за то, что она жива.

И этого достаточно. Хуже убийцы тот, кто убивает в нас радость бытия.

Карла зашла в кофе-шоп – заведение, где продавали разные виды марихуаны и гашиша – но заказала там лишь чашку кофе. И разговорилась с посетительницей по имени Вильма, тоже ограничившейся кофе. Она тоже была голландкой и выглядела немного растерянной. Девушки решили отправиться в «Парадизо [5] Расположенный в здании бывшей церкви XIX века развлекательный молодежный центр, а позже клуб «Парадизо» открылся в 1968 году. Пользовался огромным успехом у молодежи со всего мира, поскольку там проходили концерты рок-музыки и была разрешена продажа легких наркотиков. (Прим. ред.) », но решение свое тотчас переменили – ничего нового их там не ожидало, клуб давно утерял для них прелесть новизны, как и продававшиеся там наркотики. Это хорошо для туристов, но скучно тем, кому подобное лакомство доступно в любую минуту.

Однажды – в каком-нибудь отдаленном будущем – правительства уразумеют, что наилучший способ покончить с так называемой «проблемой» – снять запреты. Гашиш во многом так притягателен именно потому, что запрещен и как всякий запретный плод – сладок.

– Но это же никому не надо, – сказала Вильма, когда Карла поделилась с ней своими мыслями. – Они зарабатывают миллиарды на репрессиях. Считают себя существами высшего порядка. Спасителями общества и семьи. Борьба с наркотиками – превосходная политическая платформа. Чем они ее заменят? Ну да, разумеется, можно, конечно, начать борьбу с бедностью, вот только кто в это поверит?

Они прервали разговор и уставились в свои чашки. Карла думала о только что увиденном фильме, о «Властелине колец» и о своей жизни. В ней не происходило ничего примечательного или интересного. Родилась в семье с пуританскими нравами, училась в лютеранском колледже, потеряла невинность еще в отрочестве с одним голландским пареньком, для которого это тоже был первый сексуальный опыт. Какое-то время странствовала по Европе, в 20 лет устроилась на работу (сейчас ей было 23), и потянулись долгие однообразно повторяющиеся дни. Потом, просто чтобы позлить семью, перешла в католичество, решила уйти из дома и жить одна, пережила череду романов, герои которых появлялись в ее жизни и в ее постели то на два дня, то на два месяца, сочла, что виной всему – Роттердам с его кранами, пепельно-серыми улицами, с его портом, приносившим истории не в пример интереснее тех, которые она привыкла слышать от друзей.