Пауло Коэльо - Хиппи

Он очень увлеченно занимался ничегонеделаньем, разглядывая здание на другом конце площади и народ вокруг себя. Наверно, хотел бы завести с кем-нибудь разговор, но по глазам было видно – стесняется, правильней сказать – слишком сильно стесняется.

Она расположилась на почтительном расстоянии – так, чтобы держать его в поле зрения и не допустить, чтобы он исчез, прежде чем она предложит ему путешествие в Непал. Если он уже побывал в Бразилии и других, судя по сумке, странах Южной Америки, отчего бы ему не захотеть забраться подальше. Он приблизительно ее возраста, неопытен и уговорить его будет, наверно, нетрудно. И неважно – длинный он или коротышка, толстый или худощавый, красивый или страшненький. Ее интересовало только одно – заполучить спутника для своего личного приключения.

Пауло тоже приметил хорошенькую девушку-хиппи, прохаживавшуюся поблизости, и, не будь он так робок, наверно, улыбнулся бы ей. Но не хватило смелости – она держалась отчужденно, может быть, кого-то ждала, а может быть, просто хотела посмотреть на пасмурный день – без солнца, но и без дождя.

С этими мыслями он вновь принялся рассматривать стоявшее перед ним здание – истинное чудо архитектуры, о котором книга «Европа за пять долларов в день» сообщала, что это королевский дворец, выстроенный на 13659 сваях (если верить книге, вообще весь город стоял на сваях, только этого никто не замечал). У ворот не было караула, и неимоверные полчища туристов свободно входили и выходили: он сам бы ни за что не пошел туда.

Мы всегда чувствуем, когда на нас смотрят. Вот и Пауло знал, что красотка-хиппи, оказавшись вне поля его зрения, не сводит с него глаз. Он повернул голову и увидел ее: она в самом деле сидела чуть поодаль, но как только их взгляды встретились, она немедленно погрузилась в чтение.

Как поступить? Чуть ли не полчаса он размышлял, стоит ли подняться, подойти, сесть рядом – как это принято в Амстердаме, где люди общаются без объяснений и извинений, просто потому, что захотелось поболтать и обменяться впечатлениями. И когда эти полчаса истекли, Пауло, в сотый раз твердя про себя, что ему нечего терять, что если его отвергнут, то – не в первый и не в последний раз, – поднялся и направился к ней. Она не отрывала глаз от книги.

Карла видела, что он приближается: такое нечасто бывает здешних местах, где уважается чужое личное пространство. Парень уселся рядом и произнес самое нелепое из всего, что только можно было произнести в этой ситуации:

– Простите.

Она повернула к нему голову, ожидая окончания фразы, но его не последовало. Прошло пять минут неловкого молчания, прежде чем она все же решила взять инициативу на себя:

– За что простить?

– Ни за что.

И как же она обрадовалась, когда он не стал молоть ерунду вроде «Надеюсь, не помешал?», или «Не знаете, что это за здание такое?», или «Какая вы красивая» (иностранцы предпочитают именно эту фразу), или «А где вы купили эту юбку?», или еще что-нибудь в том же роде.

Она решила ему помочь, тем более что он интересовал ее куда больше, чем мог представить.

– Зачем у тебя нашивка «Бразилия» на рукаве? – спросила она, перейдя на «ты».

– На тот случай, если встречу ребят из Бразилии: я и сам оттуда. Я ведь никого здесь не знаю, а так мне смогут показать что-нибудь интересное.

Неужели этот паренек с черными глазами, усталыми, но блестевшими умом и огромной энергией, пересек Атлантику, чтобы повстречать здесь, за границей, своих соотечественников?

Ей показалось, что это – верх нелепости, но все же она решила дать ему шанс. Она могла немедленно заговорить о Непале и посмотреть, как пойдет беседа, могла мгновенно свернуть разговор, могла пересесть, могла сказать, что у нее здесь назначена встреча или попросту встать и уйти, не давая никаких объяснений.

Однако она решила не трогаться с места и то, что, перебирая возможные варианты, она осталась сидеть рядом с парнем – оказалось, что его звали Пауло – в конце концов полностью изменило ее жизнь.

Ибо в любви происходит именно так, пусть даже последнее, о чем ты думаешь в такие моменты – это любовь и все те опасности, что она несет с собой. Двое были теперь одним, гадальщица была права, мир внешний и мир внутренний стали стремительно сближаться. Пауло, вероятно, чувствовал то же, что и она, но был, может быть, слишком робок, или – что тоже не исключено – думал лишь о том, с кем бы на пару выкурить сигарету с гашишем, или – что было еще хуже – видел в ней лишь ту, с кем можно будет наскоро переспать, а потом разбежаться как ни в чем не бывало – ни в чем и ничего, не считая оргазма.