Владимир Санин - Новичок в Антарктиде

– Василий Семенович, хочется пощупать живого человека, который хлебнул такого мороза!

– Сам померзнешь в свое удовольствие, – засмеялся Сидоров, но разрешил «пощупать». – Поехали дальше. До сих пор я вас пугал общими словами, а теперь – конкретно. Расшифрую сравнение с подводной лодкой. Вы знаете, что Восток находится в полутора тысячах километрах от моря, на куполе Антарктиды, и на высоте три с половиной тысячи метров. Наша станция – самая высокогорная; к Южному географическому полюсу, где на станции Амундсена – Скотта зимуют американцы, купол снижается на целых семьсот метров. Значит, готовьтесь к горной болезни, будете ощущать острую нехватку кислорода. Она обостряется четырьмя обстоятельствами. Первое: по мере приближения к полюсу атмосфера вообще более разреженная, и подсчитано, что содержание кислорода в атмосфере Востока эквивалентно высоте пяти тысяч метров. Второе: количество осадков, выпадающих в районе станции, ничтожно, и это предопределяет почти абсолютную сухость воздуха, – суше, чем в пустыне Сахаре. Третье: сильнейшие морозы, при которых дыхание вообще затрудняется. Четвертое: давление воздуха на Востоке почти вдвое ниже нормального… Иван Васильевич, правильно я говорю?

– У первые дни в голове будэ гудэть, як в трансформаторе, – подтвердил механик-водитель Луговой. – Да ишо юшка з носу…

– Не пугай, – небрежно отмахнулся другой ветеран, инженер-радиолокаторщик Борис Сергеев. – Жить можно.

– Жить будешь, но водку пить не захочешь, – обнадежил геофизик Павел Майсурадзе. – Не возражаешь, Боря?

Сергеев кивнул, но при этом усмехнулся, явно подвергая серьезному сомнению тезис Майсурадзе.

– А что? Со спиртом у нас получалось забавно, – припомнил Сидоров. – Казалось бы, вот оно, искушение, стоит в буфете графин со спиртом, протягивай руку и наливай! А пили мало, так как потом бывало худо. Случалось, что именинник обижался: «Эх вы, за мое здоровье выпить не хотите, а еще друзья!» Обычно несколько человек отказывались, несмотря на упреки… Вернемся, однако, к первым дням пребывания на станции. Хотя все вы прошли специальное для восточников медицинское обследование и испытания в барокамере, еще неизвестно, как ваши организмы перенесут акклиматизацию, А это, товарищи, серьезный экзамен на звание восточника. Акклиматизация в зависимости от индивидуальных особенностей продолжается от одной недели до одногодвух месяцев и сопровождается головокружением и мельканием в глазах, болью в ушах и носовыми кровотечениями, чувством удушья и резким повышением давления, потерей сна и понижением аппетита, тошнотой, рвотой, болью в суставах и мышцах, потерей веса от трех до пяти, а бывает, и до двенадцати килограммов.

– Не знаю, как вы, а я возвращаюсь обратно, – вставая, под общий смех провозгласил геохимик Генрих Арнаутов. – Понижение аппетита – это не для меня. Капитан, остановите «Визе», я выхожу!

Арнаутов изменил свое решение только тогда, когда Сидоров заверил, что понижение аппетита в первые дни с лихвой компенсируется его неслыханным повышением в последующие – причем блюда будут самые изысканные и в неограниченном количестве.

– Поначалу рекомендую двигаться так, словно ты только что научился ходить, – медленно, с остановками, иначе начнется одышка. Упаси вас бог глотать воздух ртом! Это неизбежное воспаление легких, которое в условиях Востока вряд ли излечимо. Прошу поверить: при точном соблюдении режима и правил техники безопасности почти все из вас быстро акклиматизируются и станут полноценными работниками. Самоуверенные храбрецы нам на Востоке по нужны. Помню, прилетел к нам один, не стану называть его по имени… Вовсю светит солнце, он и раскрылся: «Загораем, ребята! А я-то думал – центр Антарктиды!» Врач ему говорит: «На „ты“ с Антарктидой не разговаривают!» А через два дня – воспаление легких, увезли героя, подвел коллектив. Другое возможное нарушение: в сильные морозы ни в коем случае нельзя выходить одному. Только вдвоем, и обязательно доложившись дежурному по станции. Был такой случай. Метеоролог опаздывал дать сводку, выскочил из дома и побежал на площадку. Побежал – упал, не выдержало сердце. И быть бы первой смерти на Востоке, если бы дежурный не спохватился: ведь на дворе было 75 градусов. Две-три минуты – и готов. Так что дежурный – священная фигура на Востоке: он отвечает за наши жизни. Заснул дежурный, короткое замыкание или другая авария в дизельной – и вряд ли хватит времени написать завещание. О пожаре вообще не говорю – нет на Востоке ничего страшнее пожара. Если сгорит дом на Востоке – погибнем все.