Артур Кангин - Путешествие по однокашникам с джинном Ваней. Авантюрный роман

– Помню, Ерофей…

– Ну, накатим?

– Извини, по утрам я не пью.

– Проехали… Что за дело?

– Знаешь, а ведь именно ты мне можешь помочь!

– Он! – несказанно оживился Горбунок.

– Святые угодники! Мать Тереза! А зебра-то говорящая? За это надо всенепременно дернуть.

Рука из свиты тотчас налила ему стопарь беленькой до мениска.

– Ты очень выручишь меня, – продолжал я, – если придешь на мою свадьбу. В ресторан «Африка», что в Перово.

– Не вопрос. Кого берешь в жены?

– Смерть, Ерофей. Матушку Смерть…

3.

Потом мы сидели на лавочке, под раскидистой липой. Я Ерофею все поведал.

– Великолепная хохма! – возликовал Мафусаилов. – Могу написать новый шедевр, почище «Гусь-Хрустального». А назвать его смачно – «Матушка Смерть». Это же моя магистральная тема. Как это еще критики не просекли, не прочухали? Я всю жизнь хожу по лезвию бритвы…

– Как ты, бродяга, живешь? – спросил я Ерофея с неподдельной нежностью.

– Возле «Белого дома», торцом к нему, огромное строение знаешь? С рекламой на крыше женских прокладок. Так вот – там мой целый этаж. Бляди, бомжи, журналисты… Кого только нет! Каждой твари по паре. Я ведь живу в гуще народа. Не чураюсь его.

– Слушай, а кого можно было б на свадьбу еще пригласить?

– Да, Зойку Сукову! Суперзвезду нашей российской эстрады. Соседка моя, по дому. Помнишь, она на тебя в детстве круто запала?

– Теперь, небось, забурела? На козе не подъедешь.

– Подъедешь! Хотя у нее целых два этажа. Из окон ее можно видеть кабинет премьер-министра.

– Непременно заглянем, – заржал Горбунок.

Ерофеич в бутылку пива плеснул «Столичной». Поболтал. С глумливой улыбочкой из горла высосал. Оттер губы.

– Может, тебе тормознуть? – горестно взглянул я на Ерофея. – Ведь, как пес, помрешь под забором.

Однокашник от души рассмеялся:

– И правильно сделаю! Ведь я – легенда. Значит, и моя кончина должна быть легендарной. В народном мэйнстриме.

– Как сказал поэт, в гости к богу не бывает опозданий, – джинн сосредоточенно шмалил беломорину.

Ерофей толкнул Ваню в плечо:

– А ты, приятель, сразу видно – плоть от плоти народа. Ватник, треух, «Беломор»… Ценю! Накати водяры, чтобы не потерять стиля!

– Благодарствуем, – почему-то по-старорежимному отреагировал джинн.

– Когда уйдем со школьного двора… – заорал субъект с порепанной мордой. Он был уже пьян до безобразия.

– Под звуки нестареющего вальса… – подхватил Ерофей, вдруг перекинулся через спинку лавки и стал бурно блевать.

– Первая стадия! – заволновалась свита.

– А какая вторая? – в свою очередь запаниковал Горбунок.

– Отрубится…

Слова соратников тотчас подтвердились. Ерофей рухнул с лавки. Подельники его бережно подняли и трепетно понесли к сердцу столицы.

– Ну, что будем теперь делать? – нахмурился джинн.

– Двинем к Зое Суковой, – почесал я затылок.

– Торопиться не надо… – стратегически мотнул хвостом Горбунок. – Давайте, сначала вспомним, что мы знаем о Зое? А Ерофея, когда он протрезвиться, найдем легко. Ориентир имеется.

Ваня залихватски сбил набок треух:

– Так… Зоя… Зоя Сукова… Десяток пластических операций. Типа, как у Майкла Джексона. Только удачных.

– Что еще? – зебра порыла копытцем.

Тут уже вскинулся я:

– Живет в зеркальной квартире. Зеркала повсюду. На стенах, потолке, на полу. Уж очень обожает себя созерцать…

– Эгоцентричка хренова! – хрюкнул Горбунок.

– Ну что, двинули? – встал я с лавки. Запах блевотины классика меня достал.

– В путь! – дисконтом пропели друзья.

4.

Когда мы подошли к желтому зданию, бочком располагающемуся к дому Правительства, то увидели разгоряченную тысячную толпу. В руках плакаты, флаги, боевые штандарты, цветные воздушные шарики с портретом Зои Суковой.

– Это фаны, – пробурчал Горбунок.

Мы разговорились со старушкой с лиловым носом и алым штандартом.

– Как бы нам попасть к Зое Суковой?

Бабушка долго смеялась, шмыгая баклажанным клювом:

– Ой, сынки, об аудиенции с певицей грезят миллионы! Все тут только молятся, чтобы увидеть край ее божественной одежды в окне. В любое время года мы спим под плинтусом этого дома. Раньше ставили палатки, да мэр, сукин сын, запретил.

– За что же вы ее все так боготворите? – пыхнул джинн «Беломором». – Она что, спасла невинных младенцев? Накормила пятью хлебами город?

К нам подошла худющая девица в мини-юбке, ножки ее сини от холода:

– Своим духовным «я» она конгениальна внутреннему «я» всего народа. Ее песня «Позови меня с собой» разве не гимн нашей эпохе?