Константин Артемьев - Последний приют атамана Дутова

– Костя, погоди, и я с тобой, – вылезал из беседки Борис Полужников. – Саша, Александр, ну, что сидите? Гость сейчас за границу уплывёт, кто его ловить станет!.. Юра, ты остаёшься? Володя?.. А! У тебя нога…

– У меня плавок нет, – слышался за спиной чей-то жалобный голос.

– А у нас в Австралии купаются без плавок…

– Хорошо вам там, в Австралии, а тут уйгурки поймают, ещё выпорют камчой.

– А спасательный круг будет?..

– Обойдёшься…

Выбравшись на дамбу, мы с Борисом огляделись по сторонам. Прямо под нами нащупывал каменистое дно отважный и немногословный Лян Ган. Сзади от тополиных зарослей к дамбе ковыляли наши несчастные товарищи, явно не желавшие поддерживать только что введённый в их жизнь новый обычай. А по Или плыла громадная коряга, точнее – целое дерево метров на десять. И, судя по его скорости, никак не меньшей, чем у шустрого скутера, эта река действительно могла утащить любого человека прямо в казахстанское озеро Балхаш, расположенное в сотнях километров от Кульджи. Своими наблюдениями я поделился с Борисом.

– А что, – он пожал плечами. – В шестидесятых наши ребята так и уплывали в Советский Союз. Один мой друг прицепился к такому же вот бревну, и в одних трусах пересёк границу. Потом нам с целины писал. Ну, не выпускали китайцы всех, кто хотел.

– А многие хотели?

– Да… Разбегались русские. Когда началась «культурная революция», многие наши из Кульджи спасались: кто – в СССР, кто – в Австралию. Но выпускали по квотам, не всех сразу. Мы с братом тоже ведь сначала хотели выехать в Россию, на целину. В грузовиках места не хватило. А такие все довольные были, счастливые. Пели – «едем мы друзья в дальние края, станем новосёлами и ты, и я». Ничего с собой не брали, в консульстве объясняли, что там дадут всё необходимое. Долго ждали новой партии в Россию, ну, точнее, в Казахстан. А потом пришло письмо. Одно-единственное… «Нам не выдали палатки. Роем землянки к зиме. Если есть возможность, поезжайте в Австралию. Там тепло». Вот так и оказались в Аделаиде. Ну, ладно, пошли купаться, что ли. Только надо зайти повыше по течению. И не заплывай там, где бурлит: в омут затянет.

Сфотографировать купающихся в Или однокашников мне удалось лишь с третьего раза. То течение их сбивало, то я не мог удержаться внизу у дамбы. И только выбравшись наверх, я, наконец, вздохнул с облегчением.

Вверху, на парапете одиноко сидел Юрий Полужников, старший из братьев, и грустно смотрел куда-то вдаль.

– Что, не хочется купаться?..

– Ладно уж, я своё ещё в детстве откупался.

– Здесь, на Или?

– А где ж ещё… Мы с мая после уроков всё время здесь проводили. И рыбачили, и купались. Борис вон на том острове спас одноклассника, затащил его со стремнины на отмель. Родные места.

– Вы здесь родились?

– Нет. Родились мы на Дальнем востоке. Фамилия у нас – мамина. Отец был китайцем. Настоящим, из-под Пекина. Он случайно в СССР остался, война началась, обратно в Китай не выпустили. Женился на маме, мы родились. А потом, после войны китайцам разрешили вернуться назад. Но не на Восток Китая, а на Запад, в Синьцзян. Здесь китайцев тогда было мало. В основном, – уйгуры, дунгане и русские.

– Русские?

– Конечно, русские. Их тут знаешь, как уважали! Не грабили вообще. Русские жили в горах поодиночке, но у каждого было своё ружьё. И все об этом знали. Потому и уважали. Покупали у русских на равнине – муку пшеничную и кукурузную, а в горах – мёд и масло. Мёд, помню, здесь стоил дешевле сахара. Потому что русские кругом свои пасеки держали. И мельницы водяные все были русскими. Уйгуры русских тогда ценили. К Сталину хотели присоединиться, в СССР войти ещё одной республикой. Но Сталин с Мао решили по-своему. Ну, нам-то всё равно. Если бы не было той китайской «культурной революции», мы бы и в Австралию не уехали. Мы ж русские. Что, не похожи?

Конечно, в чертах лица братьев Полужниковых присутствовала и восточная раскосость, но в целом они всё-таки не напоминали китайцев. К тому же говорили оба на прекрасном русском языке. А ведь ещё полчаса назад я слышал, как они весело общались и на китайском, и на уйгурском. А в Австралии, пожалуй, так же легко говорят по-английски. Юрий кивнул головой в ответ на мои наблюдения.

– Да, язык – великая вещь! Наверно, мы потому и русские, что думаем на нашем языке. А ведь если рассудить, должны были стать китайцами. Да, да, не удивляйся. Переехали сюда мы с родителями, когда мне ещё и пяти лет не исполнилось. Я старший, а кроме Борьки ещё один младший был. А тут мамка умерла. Как-то вдруг… Отец целый день по базару бегает, продаёт какую-то мелочь: надо ж нас кормить. А я один с этой мелюзгой. В общем, увидела это дело русская соседка, взяла нас к себе. Домой приводила только переночевать. Так и воспитала. И в церковь с ней ходили. И в школу она меня собрала. В русскую школу. Я года полтора туда ходил, пока отец не узнал. Он увидел, как я Борьку учу читать по-русски. Так разозлился! Ты, говорит, китаец, а ходишь в русскую школу. И назавтра меня в китайскую школу отвёл.