Игорь Филиппов - Маленький искатель приключений. Повесть о послевоенном детстве

На мотыля и красную икру.Глубина над каменной банкой небольшая, около трёх метров, поэтому мы с Сашкой справляемся со своими удочками уверенно. На наших удочках подвязаны по две мормышки, внизу – золотая, а над ней – серебряная. Мормышки наживляем мотылями и опускаем в лунки. Как только лески слабеют, это значит, что наживка достигла дна. Тогда мы чуть-чуть приподнимаем лески и пристегиваем поплавки. Всё готово. Остается только ждать.

А у отцов уже вовсю клюёт. Мы видим, как они одну за другой вытягивают разных рыб. Окуней, плотву и подлещиков. Пока не крупных. Отцы подсекают, потом бросают удочку на лёд, хватают леску руками и, быстро перебирая её, вытаскивают на лёд очередную добычу. Отцепляют, снова наживляют мотылей и опускают в лунку.

Когда в клёве наступает затишье, перекуривают. Достают портсигары с папиросами и вежливо предлагают друг другу. Нам смешно, потому что папиросы одинаковые. И мой отец, и дядя Петя курят только «Беломорканал» фабрики имени революционерки Крупской. Нам все говорят, что курить вредно, но почему же тогда курительную фабрику, капля никотина из которой убивает лошадь, назвали в честь верной жены Владимира Ильича? Мы не знаем, курил ли Ленин, но решаем, что Надежда Константиновна уж точно табачком баловалась. Когда мы вырастем, мы тоже будем курить «Беломор», потому что нам надо брать пример с выдающихся революционеров. И революционерок. Когда мы сообщаем свои мысли отцам, те смеются и объясняют, что мы перепутали папиросы с конфетами: «Беломорканал» выпускает фабрика имени революционера Урицкого, а фабрика имени Крупской делает прекрасные шоколадные конфеты. И мы понимаем свою ошибку, но, если разобраться, то ведь Урицкий – тоже революционер, и с него всем надо брать пример, в том числе и по поводу его революционного курения.

Вот и у нас клюёт. Поплавки дёргаются, мы одновременно подсекаем и с удовольствием ощущаем рыбьи толчки. Хватаем лески и, перебирая руками, вытаскиваем на лёд окуней. Они очень красивые. Чёрно-зелёные, с яркими красными плавниками. Окуни бьются на льду, стараясь упрыгать обратно в лунку, но скоро замирают на морозе, засыпают и коченеют.

Через какое-то время клёв потихоньку слабеет, а потом совсем замирает. Отец говорит, что подошли щуки или судаки, а остальные рыбы испугались и спрятались. Поэтому он начинает блеснить. И правда, скоро выволакивает на лёд крупную щуку. Не такую большую, какую он убил из ружья весной, но тоже очень красивую. Безмен показывает около трёх килограммов.

Снова начинает клевать рыба. Но большие рыбы не клюют. Тогда дядя Петя с отцом хитро перемигиваются и вынимают маленькие круглые железные коробочки. И зовут нас. Когда коробочки открываются, то становятся видны яркие оранжевые шарики. Это красная икра. Мы с Сашкой один раз видели красную икру, на празднике. И даже пробовали её. Мамы нам намазали по бутерброду. Она до того вкусная, что прямо тает во рту. Мы тут же решаем, что будем перекусывать бутербродами с икрой и сладким крепким чаем из отцовских термосов. И радостно облизываемся. Однако отцы берут по несколько икринок и… насаживают на крючки!… Вот это да! Такую редкую человеческую еду да на крючок!… Но отцы объясняют, опуская икряные мормышки в лунку, что на красную икру рыба берёт более охотно, и можно поймать крупных. И дают нам немного икры. Когда мы насаживаем, то видим, что икра твёрдая, и прокалывается с трудом. Оказывается, её перед рыбалкой специально выдерживают, чтобы она как бы «засахарилась». И лучше держалась на крючке.

На икру рыбы клюют, как бешеные. Особенно стараются окуни. Нам с Сашкой даже некогда посмотреть, что там ловится у отцов. Иногда мы вытаскиваем на лед сразу по две рыбины. Подходят и клюют и другие рыбы. Сашка выуживает очень хорошего леща, а я первый раз в жизни вылавливаю судака. Небольшого, меньше килограмма, но очень красивого! С тёмной спинкой, голубовато-серебристыми боками, на которых с трудом просматриваются тёмные поперечные полосы. И с острым плавником на спине, о который я больно укалываюсь, когда вынимаю из пасти крючок.

А потом подходит стая очень крупных окуней, прямо гигантов. Они сразу отгоняют от мормышек других рыб и начинают пировать. И мы их ловим до тех пор, пока не кончаются икринки. Когда мы заканчиваем ловить совсем, то обнаруживаем, что у наших лунок целые кучи рыбы. И у лунок отцов кучи, но гораздо больше наших. Тут и крупные окуни, и судаки, и несколько хороших лещей. А плотву и густеру мы вообще даже не пересчитываем, так её много. Долго и немного устало складываем всё это рыбное богатство по рюкзакам и в отцовские ящики. Всю мелкую рыбу оставляем лисам и воронам. Чайка и вороны давно помирились, и потихоньку подбираются поближе, но хватать рыбу боятся; ждут, когда мы уйдём. Иногда хрипло каркают. От нетерпения. Им зимой голодно живётся, вот и пусть маленько перекусят.