Игорь Олен - Войны инков. Incas

– Рода тáмпу? – продемонстрировал старый инка, Вождь-Говоритель Нижнего Куско, знание ушных вставок. – Древний род! Он служил моим предкам… Что тебе?

– Инка, шествуешь – и сияет свод неба, светится след твой! – начал гость с жаром. – С просьбой я, сотник тáмпу, коему предок твой Манко Кáпак, кто Перво-Инка, дыры ушные сделал пошире, чем у других племён, дав для этого мерку дыр и тростник для вставок. Нынче мы, тáмпу, – под Титу Йáваром… Инка, инка великий, можешь помочь мне?

– Вон косоплётов, также их присных!! – Взвизгнув, хозяин начал звать челядь вышвырнуть гостя. Но передумал. Полуистёртые вековые ступени входа дворца его навевали дух древней сгинувшей славы, сходно желание возвести свой род на престол, для чего кстати помощь от косоплётов. Милость к просителю будет шагом к сближению с Титу Йáваром; ну и, плюс, доброта инков чима-панака врежется в память племени тáмпу, бывших и будущих, может, подданных. – Говори свою просьбу, – вымолвил инка.

– То, – шепнул Пики-Чаки, – лишь для твоих ушей – светлых инкских державных, самых больших ушей, ничьих больше!

Льстив был гость! Ибо только носивший красный венец Владыка мог иметь уши сверхъвеличин.

Отправились в комнату с клиновидным окном. Вождь Куско присел на ларь.

– Ты, – взмолился гость, – опекаешь Избранниц, инка из инков! – Дай блюсти женщин в Доме Избранниц, о, всемогущий!

Тот изумился. – Хочешь скопцом стать?! В Дом не за подвиг шлют, но враждебных владык, пленив и затем лишив мужества, посылают блюсти дев Солнца.

Гость сокрушался: – Уай, мне беда грозит!! Предок мой был ванаку; сам же я сотник знатной семьи. Сыздетства пил и распутничал, а женился в семнадцать. В те годы не было, чтоб жениться и жить потом со своей семьёй в двадцать пять, как нынче… Взял я, короче, много наложниц – всё было мало. Шлялся к замужним, и поседел до времени от услад и от страха, ведь оглашён закон, что распутник и бабник – вор целомудрия, смерть ему… Я прельстил женщин тысяцкого, нас выдали, я бежал к тебе… – Пики-Чаки заплакал. – Все знают добрых чима-панака. Спрячь от беды к избранницам! Выручь, инка великий! Лучше быть там, чем сгинуть!

– Да ты колибри 47 47 Наименьшие из пернатых, эти колибри (Trochilidae) сверхсексуальны. , вождь! – старичок вдруг пристукнул себя в колено. – Бабник… Пригожа супруга тысяцкого?

– Уах! Стройная, как викунья! Белая, как снега! И очи – словно озёра; в них люди тонут, как в Урубамбе! Груди торчат, у пумы! Лона коснёшься – тысячу чаш испил!

Инка, выслушав, предложил: – Спасу тебя, хоть блудник ты последний. Выйдешь – иди ко дворцу направо; там попечитель Дома Избранниц, это мой шурин…

Так Пики-Чаки встал на путь вызволения из неволи дочери и жены Ольáнтая, самозванного инки.

Вздумавши в свой черёд примириться, вечером лидер «косы плетущих», старых родов то бишь, Титу Йáвар втихую шёл к Вождю Куско, и, укрываясь от соглядатаев, повернул в квартал иноземцев, где недовольно слушал речь варваров, обонял чуждый запах и раздражался видом плащей, туник, балахонов, мантий из тростника, шкур, перьев. Вверх по Ручью затем прошагал он почти что до Саксавáмана и, взглянув на гигантскую крепость, втиснулся в щель меж блоками в глубине переулка, там постучал; блок сдвинулся. Маршем лестниц он опустился с факелом… долго шёл… надавил рычаг… отвалясь, блок стал узким мостом из дерева над подземным, звенящим гулко ключом… В конце пути он протиснулся в низкий сумрачный зал из золота при светильниках. Все там бывшие обернулись. Чури Катáри молвил вставая:

– Мир тебе! Распри наших родов – тень случая, но вражда к полукровкам новой династии – чувство вечное!

Гость, согласно кивнув, уселся и осмотрелся. Все узнавались. Вон Анта Кéна, робкий, бездарный, но и тщеславный. Вдаль смотрел Рау-Áнка, старый советник и жрец Ольáнтая, муж суровый и гордый. Дальше столбом стоял вождь чилийский. Тумписец Кóхиль в вычурной шапке тихо шептался с чи́мусцем Чи, вельможей, кой тряс висевшей прямо под носом длинной подвеской. Дальше означилась Мама Вако в платье служанки. Вдруг прибыл инка из клана правящих, клана инка-панака – стриженный, импульсивный, встреченный возгласом:

– Апу Кáмак!

Тут же хозяин, Чури Катáри, начал: – Часто ли кондоры собираются? Но пришла пора! Срок решать, открывать ли створки нашей плотины.

– Честные, благородные! – крикнул Кóхиль, так и не принятый главным инкой и раздражённый. – Что словá? Лишь скажите, в пользу ли Тумпису, кой владычит над Севером, и его брату Чи́му, если высокий всесокрушающий океанский вал укрепит ручей ваших тщет?.. Кто Кóхиль? Он батаб из батабов! Он в Куско мёрзнет! Он вопрошает: чтó вы на Север пришли и в Чи́му, кою томите? Чи́му – брат Тумписа. Вот вам копья вражды, кусканцы! Плюс триста тысяч яростных копий – за Айавáкой! Инки, вы слышите?