Игорь Олен - Войны инков. Incas

В госсовете с Холма вещал канцлер Амару Тýпак:

– Перед чилийским дальним походом взяли мы Кáльву и Айавáку, это на севере, и приблизились к царствам Ки́ту и Тумпис, также к Каньáри, где верховодит Тумпис Великий. Дóбыты сведенья, что он выставит двести тысяч солдат, отцы. А наместника Севера Инку Вáман Ачачи Тумпис уведомил, что до сей Айавáки, что нынче инкская, Тумпис будет нам другом, далее – недругом.

– Оскорбил нас! – встал внизу Анта Кена, инка из древних кланов «гривастых». – Тумпис накажем!

– Думай о Юге, где ты наместник, – встрял одноухий, сгорбленный старый Вáман Ачачи. – Север – моя боль. Тумпис да Ки́ту вместе с Каньáри – это, считай, отцы, под четыреста тысяч. Поняли?

Зал опешил от мощи трёх тронов Севера. Канцлер, кашлянув, отчего разрумянился, начал:

– Худо, всесильные. Вор Ольáнтай давит с Востока. В Чи́му бунтуют. Кóхиль, посланник этого Тумписа, не садится на корточки и заносится, ибо грозен, велик сей Тумпис… – Канцлер указкой ткнул на макете местностей Севера в территорию Тумписа. – Инкам следует быть одним с сих пор. Сто птах выгонят и орла, коль вместе. Чима-панака, инка-панака, айльу-панака! Мы – представители трёх рас инков. Хватит считаться, кто благородней! Все равны, как вода в Тити-Каке! Все чисты, как снега Вильканоты 46 46 Священные горы (6394 м) к югу от Куско. ! Все мы суть перья крыл инкской славы! – Так возглашая, Амару Тýпак мерно сходил с Холма и касался всесильных.

Выкатив грудь и сжав кулачки, с серебряного седалища подскочил Вождь Куско Чури Катáри. – Слушайте сказку про ягуара. Он, одряхлевши, начал мурлыкать: «Вы мои братья! будем жить мирно!» Звери, поверив, не беспокоились, и он живо их съел, хитрец… Благозвучны слова твои, о, Вещающий, – пусть и твёрдостью будут крепче стен Саксавáмана! Инки просят Династию отпустить Ильма Инку, кой вами схвачен.

Зал поддержал слова громким криком.

Стриженые на Холме у трона, что на вершине, чуть поразмыслив, вызвали главного стражи (Связывающего Преступника) и отправили за пленённым. Все ликовали. Лишь Титу Йáвар, каверзный лидер старых родов, нюхнув табак, хмыкнул: «Лам ведут на заклание золотым поводком».

Верховный Жрец, восседавший близ трона подле вершины, встал грузно с посохом и повёл басисто:

– Мы тут надумали, усмирения ради стран Четырёх Сторон и величия Солнца, в капища Куско ставить богов народов, сколько ни есть в Империи. Впредь культ Инти-Светила сопровождать велим ритуалами малым богам. Да будет!

Чури Катáри двинулся к выходу, из ушей вынув диски.

– Стой! – бросил канцлер Амару Тýпак. – Не покидай Совет, Говоритель Нижнего Куско!

Порох ждал спички, и уходящий начал задорно: – Стыдно быть инкой! Солнце сквернится низшими тварями! Завтра варвар предложит выпить с ним инке, раз его идол в храме близ Солнца? Я, чадо Солнца, буду чтить жаб, червей и болота?!

Зал поддержал его.

– Если гнусным соседством порчен Отец мой, Инти Великий, – вёл Вождь Кусканский, – нам ли терпеть, отцы? Я пойду поселюсь у вод Тити-Каки, где зародились чистые инки!

– Ложь!! Пустобрёх ты!! – встрял Титу Йáвар, муж рассудительный в политических дрязгах, но из нетерпимый в тонкостях веры. – Как родила нас вдруг Тити-Кака?! Мать инков – Анды, это известно. А Тити-Кака, – не без содействия Чучи-Кáпака, кто был некогда царь аймарцев, но и гривастых, – вывела трусов, коим из милости нашим предком жалован титул инков!

Вождь Куско взвизгнул: – Вот как раскрылся косы плетущий? Смерть косоплётам, свергнувшим нас, гривастых!! В ад блюдолизов, выкравших трон!! Вы выдумали про Анды, что-де вам Матерь, дабы прикрыть плебейскую вашу чёрную кровь!!

Сидевшие в креслах золота встали – и восседавшие на серебряных креслах, то есть гривастые, побежали к ним драться.

– Эй! – Титу Йáвар побагровел вставая. – Чури Катáри, гнусный предатель! áра бесхвостый! Прочь лети!! Прочь на грязный насест свой чистить блохастые и облезлые перья!!

Члены Совета стали таскать, ругать друг друга, дёргать друг другу гривы и косы. Как только сшибли Чури Катáри, сразу раздался голос негромкий, но прекративший бой:

– Я, Уальпайа, главный начальник тайных и прочих служб, говорю, что законы обсуждены без злобы, ссоры и зависти. Расходитесь, всесильные.

Паланкины в молчании растеклись по Куско.

Ёрзая, бормоча под нос, ехал Чури Катáри. Около крепости Саксавáман, в роще на склоне, были кварталы чима-панака – в массе постройки дикого камня и с щелевидными каждый входами, возведённые той порой, когда Город был островом в море варваров. Подле лестницы, на разбитых коленях ждал друг Ольáнтая Пики-Чаки в платье кураки и с тростником в ушах.