Петр Ингвин - «Зимопись». Книга 1 «Как я был девочкой»

— Подвигайся ко мне, — сочувственно сказала Тома, по-прежнему лежавшая на животе в бывших носилках, из которых вытащили копья.

— Спасибо, мне не холодно, — как истинный джентльмен отозвался я и растянулся на каменном полу рядом.

Веки устало прикрылись. Чужой разговор прорвал доселе крепкую оборону успокаивающихся мыслей, уже не скачущих ошпаренным кенгуру по замкнутому пространству.

— Когда бросится, бей его клинком в грудь или под мышки передних лап, левее. Там сердце. Или в живот сбоку и снизу.

Тихими голосами рыкцари делились секретами боя.

— Прямой колющий в шею тоже хорошо, — донеслось из другого угла.

— Не слушай его, Невданя, — раздалось с третьей стороны. — Если нож короткий, секи по морде во все стороны. Ох, не любят они этого.

— А если в живот, то нож сам тянется, вспарывая доверху, — посоветовал грубый голос где-то рядом со мной. — Волчье брюхо скользит по острию, распадаясь на половинки.

Говоривший неслышно приблизился и замер над Томой. Я словно учуял движение. Глаза открылись полностью: медленно водя головой, темный силуэт разглядывал девушку. Пришлось показать, что не сплю, приподнявшись и посмотрев в упор. Силуэт растворился в ночном мраке. Костер давно догорел, а местная погода не требовала постоянного отопления. Оттого в подземелье почти ничего не было видно.

— Если их мало и нападают с лаем, — последовало продолжение для некоего Невдани, — значит, не уверены в своих силах.

— Борщич, а если ни ножа, ни меча?

— Голыми руками волка завалить сложно. Но можно, — посоветовали новичку. — Но только человеку опытному.

— Откуда взяться опыту, коли не драться?

— Соображаешь. Слушай сюда. Если получится, бей ногой в брюхо или в пах, там мышцы плохо держат удар. Если повезет, будут разрывы.

— Если повезет, — с грустью повторил кто-то и шумно вздохнул.

— Слабое место у них — позвоночник, — донеслось с другого края. — Волк просто не приспособлен к падениям на спину.

— Борщич, Миряй, не морочьте мальцу голову. — Это снова голос того, что рассматривал Тому.

Опасный голос. Я невольно сдвинулся к девушке. Какая-никакая, а защита, если что. Хоть что-то смогу. Ну, надеюсь, что смогу. Потому что прав невидимый оппонент Борщича и прочих: откуда взяться опыту, коли не драться?

— Волка бей прямым в нос, в переносицу или в затылок. Или пальцами — в глаза. Или заткни ему ноздри. Главное — не бойся. Они чуют.

Новая тень направилась к нам от прохода. По мере приближения становилась все больше и больше. Вот уже переросла размеры нормального человека… Малик?!

Нет, фигура оказалась еще больше, просто великанской. Может, оттого, что смотрим снизу?

— Царевна Тома! — знакомый голос костоправа сопроводил ищущие телодвижения, старавшиеся ни на кого не наступить. — Я сделал мазь. Вотри, полегчает. И заживет быстрее. Это не от зашиба, а от того, что мучает.

Его руки оставили у нас под носом выдолбленную деревяшку с чем-то невообразимо вонючим.

— Рискнешь? — шепнул я, едва «доктор» удалился.

— Все, что угодно! Хоть черта лысого, лишь бы боль прекратилась.

В отношении черта лысого хотел пошутить про новую ипостась нашего отсутствующего спасителя. Смолчал. Ей не до шуток.

— Они все чуют, — продолжал неизвестный знаток волков. — Даже мысли твои чуют. Вот и представь, как ломаешь ему лапы, крушишь ребра, душишь коленом, рвешь на части, зверь визжит, хочет вырваться… а кровища хлещет рекой, кости трещат… Волки прочтут твои мысли. Или увидят в глазах. Это и будет твой шанс.

Тома долго возилась, стягивая штаны из-под доспешной юбки. Затем ладонь зачерпнула из деревяшки и начала мазать. Все это самостоятельно, лежа лицом вниз. Но не навязываться же с помощью в столь щекотливом деле. Я лишь смотрел по сторонам, чтоб никто не приближался.

— И кричи, — продолжал учить неизвестный, — кричи что угодно, но кричи страшно. Беги навстречу с ужасным воплем. Даже если не уступит и прыгнет — увернись. Вдогонку врежь ему в пах или дай пинка под хвост. А лучше вдарь по башке. Один раз промахнувшись, волк подумает, кидаться ли второй, и признает в тебе настоящего соперника. А если в тот момент нечего и некого защищать, может начать защищать свою жизнь, то есть, выйдет из боя.

— Бли-и-ин… — с неописуемым чувством досады вышептала Тома.

— Что случилось? — склонился я. — Жжет? Болит?

Девушка чуть не плакала.

— Липнет к штанам, — призналась стыдливо. — Не могу одеть.

— Дай подсохнуть, — логично посоветовал я. — Здесь темно, никто не увидит, даже я почти ничего не вижу.